Поиск

ТРУДЫ / ИНТЕРВЬЮ

Гейдар Алиев: Искренне приветствую вас. Как вы проводите время в Баку? 

Вита­лий Игнатенко (генеральный директор ИТАР-ТАСС): Господин Президент, мы побывали на нескольких предприятиях, и особенно нам понравились нефтяной терминал компании «Азпетрол» и комплекс компании «Каспианфиш», Завод шам­панских вин. 

Гейдар Алиев: Этот за­вод был построен в 1980 го­ду или чуть раньше. Не так легко было добыть деньги - 40 миллионов в иностранной валюте. Но мы получили их в союзном государстве и по­строили данный завод. Он всем нравится. Говорят, что там выпускается хорошая продукция. Я, правда, там ни разу не был. 

Показывая гостям госу­дарственную резиденцию, президент Азербайджана Гейдар Алиев сказал: Я здесь живу. Правда, лишь иногда здесь бываю. Это старый дом. Это место основали в 1935 году. Здесь есть небольшой родник и го­ворят, что именно из-за это­го родника здесь обосновали место для отдыха руководя­щего состава. Здесь есть да­ча, где раньше жил тогдаш­ний первый секретарь Мирджафар Багиров. Когда мы пришли к руководству, я ту­да не пошел. Здесь я жил в 70-е годы. Это старый дом, он никак не отвечает требованиям сегодняшнего дня. Вы знаете, я человек такой, если к чему-то привыкаю, то не могу от этого оторваться. Правда, я сейчас в основ­ном живу в городе. Редко, в основном в летнее время, бываю здесь. И мои дети выросли здесь. Сейчас уже они взрослые. Это место для нас памятное. Конечно, все это было в другом со­стоянии. Эти деревья поса­жёны нами тогда. Место хо­рошее. Рядом, за этим забором, я создал большой городок для отдыха руководящего со­става - 6-7 корпусов. Там было несколько коттеджей нефтяников, и они были в заброшенном состоянии, там местные люди пасли бара­нов. Вначале привели в по­рядок коттеджи, дали нашим работникам. И потом я поду­мал, что 15 коттеджей мало, людей много. Тогда построи­ли 5-этажные корпуса. Там, если сейчас посмотрите, це­лый лес посажен. Вообще у каждого есть хобби. У меня - сажать деревья. Вот вы ехали по дороге, вдоль кото­рой много деревьев. Их по­садили в 70-е годы, ког­да мы строили дорогу. 

В Баку в прошлом растительности не было. Есть по этому поводу слова Горького, Мая­ковского, которые бывали здесь. В отличие от России, тут трудно растут де­ревья. Здесь за ними надо постоян­но ухаживать, поливать. Для того, чтобы выросло хоро­шее дерево, его пять-шесть лет надо поливать, потом оно пускает корни. Давайте пройдем. Потом я построил один дом - гос­тевую резиденцию. Там обы­чно мы принимаем высоких гостей. Вот это мой дом, здесь еще несколько домов, их тоже используем как гос­тевые дома. Вы попросили встретиться с вами в нефор­мальной обстановке, вот те­перь мы и встречаемся в неформальной обстановке. 

Сталин был в Азербайджане в начале 20-х годов, он также пролетал через Баку в Тегеран во время войны в 1943 году для участия в Те­геранской конференции, где участвовали Черчилль, Руз­вельт и он. Говорят, он ле­тел через Баку. Де Голль в 1944 году проезжал через Баку, по пути из Ирана в Москву. 

Здесь хороший сад. Я по­вторюсь, когда обустраивали это место, здесь не было много деревьев, эти деревья были посажены позже. 

В Ялте у меня не было специальной резиденции. Ка­кая была свободной, ту и да­вали. Там есть особняк - дом Юсупова. Когда была Ялтинская конференция, Сталин и вся делегация жи­ли в доме Юсупова. Там я дважды летом с семьей от­дыхал. Потом у меня были разные дачи - 10-я, 5-я. Вообще из всех мест отдыха самое лучше место – это Ялта, побережье Черного моря, там очень хорошие места, хороший климат. 

Здесь гранатовые дере­вья, которые я посадил. Гра­наты в Азербайджане очень любят. Море чистое, те вышки, которые там виднеются, сейчас не используются. Дол­жен сказать, что сейчас, когда мы работаем с ино­странными компаниями, они уделя­ют очень большое внимание экологии. И поэтому мы не беспокоимся. 

В прежние годы было большое беспокойство, и пи­сатели писали, что Каспий мелеет. Некото­рые начали высказываться за поворот сибирских рек на Каспий. Они преследовали цель использовать воду и для полива. Сколько это об­суждалось, а оказалось, что все напрасно. 

(Го­воря о судьбе Президентской резиденции в центре Баку, кото­рый был им построен для принятия высоких гостей, в конце 80-х годов тогдашний руководитель Азербайджана Везиров передал под дворец бракосочетаний, совершенно не пригодный для этих це­лей). 

В первый период, когда Везиров начал работать, ему я два-три раза звонил. Я ви­дел, что он делает глупости и говорил ему, что не надо этого делать. Хорошо, вы от­даете этот дом, а если к вам приедут гости? В Азер­байджан приезжали руково­дители Советского Союза, из других стран - восточ­ных и европейских. Он ска­зал, ничего найдем место. А потом через год сюда прибыл Президент Ирана Рафсанджани. Я слышал, тогда у меня связи не было, что на скорую руку отменили Дво­рец бракосочетания и раз­местили там Рафсанджани, повесили флаг. В городе все говорили, что Рафсанджани живет во Дворце бракосоче­таний. Когда я вернулся, то все это восстановил, потому что, во-первых, для меня все это родное, а во-вторых, это не мое, все это принадлежит народу, государству, и эти строения будут стоять веками. 

***

Гейдар Алиев: Ваше пребывание здесь завершается. Во-первых, я хочу, чтобы сегодня вы максимально эффективно использовали время, посмотрели все, что можно увидеть. У каждого, конечно, свои впечатления. Я думаю, что мы, наши люди сделали все для того, чтобы вы увидели сегодняшний Азербайджан. Ничего заранее не подготов­лено, ничего не приукраше­но, все, как есть. Я хотел бы, чтобы вы остались до­вольны своим приездом, не сожалели о том, что приеха­ли. Вчера я много говорил с вами, сегодня не буду вас утомлять. На столе есть фрукты, азербайджанские сладости, традиционный наш чай. Я хотел бы, чтобы вы попро­бовали это и чувствовали себя совершенно свободно. Вы просили меня о нефор­мальной встрече, и вот она состоялась. Видите, я тоже в такой одежде, как и вы. 

Здесь общая система кондиционирования. Правда, она уже устарела. Она была установлена в 1981 году, ее надо заменить, но пока еще нет средств. А вообще ее надо заменить. 

Павел Гусев (Главный редактор газеты «Московский комсомолец»): Хотелось бы узнать Вашу точку зрения по вопросу о дальнейшем раз­витии Каспия. Какое может быть продвижение в этом вопросе при наличии здесь больших разногласий? 

Гейдар Алиев: Вы знаете, о Каспии никто не вспоминал до того, как в 1994 году мы заключили очень крупный контракт с западными нефтяными компаниями по совмест­ной разработке трех на­ших нефтяных месторождений, которые уже были давно открыты – «Азери», «Чираг» и «Гюнешли» - это их условные названия. После этого Каспий при­влек к себе большой инте­рес. И буквально через не­сколько месяцев в разных странах подняли вопрос о том, что надо определить правовой статус Каспия. Мы сказали, что не против, давайте определим. Однако еще во времена Советского Союза Каспий был поделен на сектора по использова­нию дна Каспия. Вы знаете, что в Каспийском море нефть начали добывать бо­лее 50 лет назад в Азербай­джане, на знаменитых, ле­гендарных «Нефтяных Кам­нях». Они были известны всему миру. Тогда еще, кстати, в мире ни одна стра­на не добывала нефть в мо­ре. Поэтому у нас был в этом отношении опыт и, кстати, наши геологи, начи­ная с 50-х годов, мно­го работали с тем, чтобы разведать нефтяные и газо­вые месторождения на Кас­пии. У нас в этом отноше­нии был обширный материал, и сегодня он имеется. Но уже тогда, примерно к концу 70-х годов, Совет министров СССР все же принял реше­ние разделить Каспий на се­ктора по использованию ми­неральных ресурсов. И его разделили.

Кстати, тогда, до­пустим, на противоположной нам части, в Туркменистане, добычей нефти занималась организация, которая была расположена в Азербайджа­не, - «Каспморнефть». До­бывали нефть и там, и у нас. Но правда, та часть нефти, которая добывалась именно в их секторе, запи­сывалась на их счет. Но нефть все-таки запи­сывалась на счет государст­ва. Однако условно. Все, что добывалось, записывалось на счет Туркменистана и на счет Азербайджана. Там очень мало добывалось неф­ти. Но добычей, разведкой занимались азербайджан­ские нефтяники, вся инфра­структура была создана ими. Теперь более требуется необходимость опре­делить правовой статус Кас­пия. Мы всегда стояли и стоим на позициях того, что надо определить правовой статус Каспия. Но здесь есть много компонентов. Включая использование местных мине­ральных ресурсов, использо­вание рыбных ресурсов, фа­уна и судоходство. В то вре­мя Каспий, по-существу, принадлежал Советскому Союзу. Иран в южной части Каспия владел небольшим куском и, кстати, в свое время была установлена граница между Советским Союзом и Ираном по линии Астара-Гасанкули, Астара - это в Азербайджа­не, а Гасанкули - это в Туркменистане. Это неболь­шой кусок. Они не думали заниматься там добычей нефти, потому что тогда они начали добывать нефть у се­бя на юге. У них было очень много газа, а потом и в Персидском заливе были об­наружены залежи. Они не думали о добычи нефти. И вот как только мы начали добычу, все стали проявлять интерес. И Казах­стан, и Туркменистан, и Иран, собственно говоря, и Россия. Вот с того времени идет обсуждение различных вариантов статуса Каспия. 

По-моему, трудно пол­ностью определить право­вой статус Каспия по всем параметрам, для этого потребуется много времени. А что касается начальных параметров, то мы уже начали до­бывать нефть. На туркмен­ском берегу, правда, мало добывается, Казахстан не­давно открыл в своем секто­ре очень крупное месторож­дение нефти «Кашаган». «ЛУКойл», как мне говори­ли, бурит в российском сек­торе и у них хорошие про­гнозы, то есть этот процесс идет. Однако оформления этого вопроса нет. Но пер­вый шаг был сделан. Между Казахстаном и Россией бы­ло подписано соглашение о разделении Каспия на рос­сийский и казахстанский се­кторы по срединной линии, равноудаленной от берегов. Это уже хорошо, шаг был сделан. Потом мы подписали с Россией такое же соглаше­ние, когда Владимир Влади­мирович Путин находился в начале этого года в Баку. Туркменистан же выступает то за это предложение, то за другое. Я не знаю, не могу ничего сказать об их позиции. А что касается Ирана, то как прибрежное го­сударство он обладает очень маленькой частью, и ставит вопрос разделить Каспий по­ровну на пять частей. Но это нереально. Потому что Каспийское море омывает эти страны и у каждой стра­ны свой пай, выход на мо­ре. Теперь если разделить поровну на пять частей, то Иран должен где-то около России, Казахстана иметь свою часть? Это нереально. Но, тем не менее, кон­сультации идут, эксперты встречаются. Несколько встреч проходило в Тегера­не, Ашхабаде. 

Мы активно участвуем в этих консультациях и стара­емся, чтобы правовой статус Каспия был определен. Но мы считаем, что все сразу определить трудно. Надо по­этапно подходить к этому вопросу. Вначале минераль­ные ресурсы, а потом уже водное пространство, естест­венно, рыболовство, судо­ходство. Вот так пока обсто­ит вопрос. По-моему, в Аш­хабаде в октябре Президент Туркменистана Туркменбаши пытается собрать глав госу­дарств прикаспийских стран для обсуждения этого вопро­са. Но для того, чтобы собраться главам государств, надо иметь ясность. Это по­ка еще не определено. Вот такая сейчас ситуация. Мы в своем секторе ра­ботаем активно, за его пре­делы не выходим, и не будем выходить. 

Михаил Кожо­кин (Главный редактор газеты «Известия»): Гейдар Алиевич, Вы задали такой неформальный тон нашей встрече. Можно ли задать вопрос в таком же духе? Многие политики в России относятся к Вам с искренним уважением. Пре­зидент Татарстана Минтимер Шарипович Шаймиев не скрывает самых теплых чувств. А с кем из бывших и нынешних российских по­литиков Вы поддерживаете неформальные, личные отношения? По вчерашним Ва­шим словам мы поняли, что с Президентом Владимиром Путиным у Вас сложились отношения. 

Гейдар Алиев: Я рад, что у нас сложились очень добрые и, считаю, искренние отношения с Президентом Путиным. Что касается ос­тальных, то, например, у нас очень теплые, дружеские от­ношения с Президентом Украины Кучмой. С Эдуардом Амвросиевичем Шеварднад­зе мы люди почти одной судьбы, потому что знаем друг друга более 35 лет. И так сложилось, что в 1969 году я с поста председателя КГБ республики был избран Первым секретарем ЦК КП Азербайджана, а через три года Шеварднадзе, который был министром внутренних дел, с этого поста был из­бран Первым секретарем в Грузии. Тогда у нас вообще была большая дружба закав­казских республик, и между руководителями тоже - Ше­варднадзе, покойным Демирчяном и мною. Мы очень часто встречались, то в Тби­лиси, то в Ереване, то в Азербайджане. Эти встречи происходили и в связи с различными событиями, ка­сающимися наших респуб­лик, и потом здесь же был Закавказский военный ок­руг. И мы все были членами этого округа. Хочешь, не хо­чешь, в год один раз, иногда два раза Закавказский воен­ный округ собирал свой со­вет. Один раз этот совет он собирал в Тбилиси, другой раз - в Ереване, третий раз - в Азербайджане. По­этому контакты были очень хорошие. И с Эдуардом Ше­варднадзе получилось так, что он через три года после меня возглавил Грузию. По­том я переехал в Москву, через три года он переехал туда. Правда, я ушел, а он остался на должности до распада Советского Союза. Затем вернулся в Грузию и возглавил ее. Через некото­рое время, по-моему, через два года, судьба сложилась так, что я вернулся в Баку. Поэтому эта наша старая дружба сохраняется и сегод­ня, наши отношения очень дружественные. Что же касается, напри­мер, президентов республик Центральной Азии, то, кроме Президента Таджикистана, который недавно на руково­дящей работе, со всеми ос­тальными мы в свое время работали. Правда, они не были первыми лицами. Но, допустим, Назарбаев был секретарем ЦК, а потом пред­седателем Совета минист­ров, а я в Москве - первый заместитель председателя. Мы с ним очень тесно общались. Или, допустим, Туркменбаши. Он был секрета­рем ЦК по промышленности, потом председателем Сове­та министров, и это тоже давало нам возможность общаться. Ислам Каримов был министром финансов, потом - зампредседателя Совета министров, у нас с ним то­же были контакты в Москве. То есть эти люди для меня не новые. Или же, напри­мер, до недавнего времени в Молдове был президентом Лучинский. Мы с ним более 30 лет были знакомы и под­держивали дружеские отно­шения. Поэтому они для ме­ня не новые люди, и я ко всем отношусь с большим уважением, и они относятся ко мне с уважением. Поэто­му я считаю, что это очень важный фактор для нашей совместной работы.

Вик­тор Лошак (Главный редактор газеты «Московские новости»): Гейдар Алие­вич, короткий вопрос. Как Вы строите свои отношения со средствами массовой ин­формации? Для нас, журна­листов, зачастую, это очень больной вопрос - отноше­ние с первым лицом госу­дарства. Встречались ли Вы с руководителями средств массовой информации? Ка­кими критериями пользуе­тесь при назначении их на руководящие посты, скажем, на телевидение, в государст­венной печати? 

Гейдар Алиев: Вы зна­ете, я хочу строить со все­ми представителями и руководителями средств массо­вой информации очень хоро­шие отношения. Но это за­висит не только от меня, это зависит от обеих сторон. Что касается телевидения, у нас есть Государственное те­левидение, у нас есть и ча­стные каналы. Частное теле­видение носит, в основном, оппозиционный характер. Но у меня с ними хорошие от­ношения. Государственное телевидение, естественно, телевидение государствен­ное. У нас всего четыре га­зеты, которые находятся на содержании государства - «Азербайджан», «Халг газети», «Республика» и «Бакин­ский рабочий», выходящая на русском языке. А все остальные га­зеты - частные. Есть не­сколько газет, которые принадлежат той партии, кото­рую я создавал, - это пар­тия «Ени Азербайджан». Ко­гда я еще был в Нахчыване, создал эту партию. Кстати, это самая крупная партия в Азербайджане. Естественно, у меня нет проблем во вза­имоотношениях с ними. Что же, касается всех ос­тальных газет, которые при­надлежат оппозиционным партиям, или даже не оппо­зиции, а частных газет, зна­ете, я с ними встречаюсь в связи с каким-нибудь собы­тием - пресс-конференция, например, конечно, не с ру­ководителями, а с предста­вителями. Руководители редко бывают на таких ме­роприятиях. 

Если куда-нибудь еду, в аэро­порту обязательно отвечаю на все вопросы. Возвраща­юсь, когда бы ни было - час ночи, два часа, они ждут, я отвечаю на все во­просы. При других обстоя­тельствах тоже встречаем­ся. Конечно, есть очень недоброжелательные, с которыми просто не­возможно поддерживать связи. Так что, в целом, мое отношение к прессе всегда было доброе и оста­ется таким. Я никогда не лукавил ра­ди того, чтобы какая-то га­зета не сделала того, что бы нам не понравилось, и чтобы я с этой газетой ус­тановил какие-то отношения. Нет. Некоторые люди чита­ют эти газеты. Почему? По­смотреть, написали о нем что-нибудь или нет. Если о нем что-нибудь не написано, он спокоен, для него все абсолютно безразлично. А то, что о президенте каж­дый день пишут, он это счи­тает нормальным. Вдруг мне звонит какой-нибудь министр или работ­ник аппарата почти со сле­зами. Мол, что такое, вот обо мне пишут... Я спрашиваю, сколько раз? Вот две-три статьи написали, я го­ворю, что я могу сделать? Он говорит, это травмирует меня. Я говорю, а ты не чи­таешь, сколько обо мне пи­шут, почему это тебя не беспокоит? Я же Президент, который тебе оказал боль­шое доверие, назначив на тот или иной пост. Почему ты не реагируешь, когда в отношении меня пишут, а реагируешь тогда, когда пишут в отношении тебя. Поэтому я не реагирую ни на то, ни на другое. Наверное, эта болезнь есть везде.

Муха­ммед Алиев (Заместитель председате­ля Всероссийского конгрес­са азербайджанцев): Я не журна­лист, а один из многочис­ленных представителей азербайджанской диаспоры в России. 

Гейдар Алиев: Вы азербайджанец? 

Мухаммед Алиев: Да, я - азербайджанец. Я занимаюсь обустройст­вом и строительством жи­лья. И поэтому Ваши слова по поводу обустройства мне особенно приятны и близки. И вообще, Вы оказали очень большое влияние на судьбу моего отца и на мою судь­бу. У меня к Вам вопрос. Какие задачи Вы ставите перед азербайджанской диа­спорой в Москве и в целом в России, а также во всем мире? 

Гейдар Алиев: Вы зна­ете, что у нас самым сла­бым местом является то, что азербайджанская диас­пора пассивна. И она не идет ни в какое сравнение с армянской диаспорой, она пассивна. Например, назы­вают разные цифры, они от­носительны, говорят, что в России проживает один мил­лион азербайджанцев, дру­гие говорят - полтора, тре­тьи - два миллиона. Где они? Почему они не поднимают голоса о судьбе Азербайд­жана? Каждый занят своим делом, кто - в науке, кто - в медицине, кто - в биз­несе и так далее. Я считаю, что человек, где бы он ни жил, не должен забывать свою Родину и не должен быть безразличным к судьбе и процессам, происходящим на его Родине. 

Вместе с тем, я, например, считаю, что азербайджанцы, которые живут в России, должны быть достойными гражданами России, не компрометировать своими действиями свой народ. С одной стороны, их задача в этом, а с другой стороны - быть патриотами своей Родины, своей земли, своего народа, не забывать свой язык, обычаи. Это уже носит частный характер. А так они должны объединяться для того, чтобы в инте­ресах Азербайджана, который сегодня находится в таком сложном положении в связи с армяно-азербайд­жанским конфликтом, противопоставить свои справедливые доводы тому, что делает армянская диаспора. В некоторых газетах я встречаю, например, армянские фамилии. А некоторые армяне публикуются под псевдонимом, и они каждый день пишут что-то об Азер­байджане. Я не читал ста­тьи, которые писали бы об Армении или освещали ре­альную обстановку в Азер­байджане. Может быть, это особенность не только диас­поры. Понимаете, в нашей диаспоре нет единства, сплоченности. Я вам сказал, я ушел в отставку со всех постов в Москве. Это един­ственный случай в истории Азербайджана, когда азер­байджанец, мусульманин был одним из ведущих руко­водителей такой супердер­жавы как Советский Союз. И сколько я сделал даже для тех людей, которые жи­ли в Москве, и в период ра­боты в Азербайджане для того, чтобы они учились, по­лучили высшее образование, для того, чтобы они могли заниматься наукой и другой деятельностью. А когда я ушел в отставку, я не встретил азербайджанца, который проявил бы интерес ко мне, поинтересовался, жив этот человек или нет. Я все же тогда был необычный человек. Хотя бы чувство на­циональной гордости должно было пробудить в людях мысли, что да, может быть, Алиев в чем-то виноват, может быть. Но ведь он пред­ставлял азербайджан­ский народ во всем Со­ветском Союзе, в Крем­ле. Разве это не гор­дость для каждого азербайджанца? Я гово­рю об этом на примере сво­ей жизни. А сегодня в Москве, на­пример, одна группа азер­байджанцев, другая группа азербайджанцев то ли со­перничают, то ли еще что-то делают. Когда я в прошлом году был в Москве, наш по­сол проявил интерес к тому, чтобы мы создали Конгресс азербайджанцев, проживаю­щих в Москве. У меня было мало времени, он собрал кого возможно, я с ними встретился, выступил перед ними, и Мамед Алиев, рабо­тающий в Онкологическом центре, был избран предсе­дателем Конгресса. Я счи­таю, что это уже начало хо­роших дел. Например, в Ульяновске есть азербайджанская диас­пора. Там проживают 35 ты­сяч азербайджанцев. Ее представители постоянно приезжают в Баку, создали общество «Низами». В Уль­яновске проводится большая просветительская работа. Я хотел бы, чтобы все были такими. 

Я могу вам сказать, что азербайджанская диаспора в Украине очень сплочен­ная. Там проживают 500 ты­сяч азербайджанцев. И они, помимо своей деятельности в Конгрессе азербайджан­цев, участвуют в работе другого Конгресса народов Украины, встречаются с Президентом Кучмой. Они, конечно, его поддерживают, потому что я его поддержи­ваю. Они в этом отношении выступают со мной в одном русле. К сожалению, этого нельзя сказать о московской диаспоре. Я знаю, что в Саратовской области хо­рошая, сплоченная диаспо­ра, то же самое в Новоси­бирске. Вот что бы я вам пожелал. Будьте достойными гражданами России и будьте достойными патриотами сво­его народа, своей Родины.

Андрей Ва­сильев (Главный редактор газеты «Коммерсант»): У меня такой во­прос...

Гейдар Алиев: Кста­ти, ваша газета часто пишет нелестные ста­тьи об Азербайджане. 

Андрей Васильев: Я - главный редактор и не умею писать. Вы вчера говорили и сегодня вернулись к теме о том, что были вы­нуждены уйти из большой политики, и когда Вы рас­сказывали об этих обстоя­тельствах, я почувствовал, что у Вас некоторая обида на прессу, разочарование в коллегах по политике. Тогда это был действительно тяжелый момент. Я просил бы Вас обратиться к 90-му го­ду, когда Вы решили вер­нуться в большую политику. Я думаю, что это было очень тяжелое решение по­сле этих двух лет. Было бы интересно узнать, когда Вы решили сделать этот шаг, что Вас вынудило его сде­лать? Наверняка Вас кто-то отговаривал, наверняка были и прямые противники, и если бы Вы обратились к этому периоду, я был бы Вам очень признателен.

Гейдар Алиев: Знаете, в 90-м году, когда я сделал этот шаг, мною двигало чувство любви к моему народу. Я вообще, как азербайджанец люблю свой народ, я патриот своего народа. Я рос в сложных условиях и в годы детства, и в годы юно­сти. Всего добился своим трудом, никто мне не помо­гал. Я люблю свой народ. И руководя в течение 14 лет Азербайджаном, с одной стороны, я много сделал для своей республики. Поэтому это дорого мне. Возьмите этот дом, он не мой. Вы ви­дели, я до сих пор живу в том старом доме. Хотя мог бы перейти сюда и сказать: это моя резиденция. Я все это делал для моего народа, чтобы приезжающие сюда гости видели все это, - огромное количество жилых домов, фабрик, заводов и так далее. 

То, что у меня была ли­чная обида, я пережил. Но когда по отношению к мое­му народу проявили такое варварство, это уже носило не личный характер. Это не было связано с моей лич­ной обидой и личной амби­цией. Нет. Я пошел на этот шаг. Какие цели я преследо­вал? Возвратиться вновь в большую политику? Нет. Я вам открыто говорю, что нет. Я просто не мог мол­чать в это время, как, кста­ти, некоторые азербайджан­цы, проживающие в Баку, - это довольно видные люди, - промолчали. Я им потом сказал свое слово. Я не мог относиться безразлично к этому. Я не мог молчать. И поэтому я пошел на этот шаг, не преследуя никакой цели. А что произошло потом? Меня начали еще больше преследовать. И уже готови­лись, с одной стороны, иск­лючить меня из Коммуни­стической партии, из кото­рой я сам ушел. А с другой стороны, даже собирали ма­териал для того, чтобы по­садить меня в тюрьму. За что? Вот прочтите дневник Черняева, помощника Гор­бачева. Он пишет: в какой-то день мы зашли утром к Горбачеву вместе с Шахна­заровым. Он обнял и поце­ловал Шахназарова в связи с тем, что ему исполнилось 64 года. А потом у нас по­шел разговор о Закавказье, об этом конфликте и так да­лее. И вдруг заговорили об Алиеве. И что говорит Гор­бачев: копаем, копаем, и, наверное, выкопаем такое дело, которое будет похле­ще, чем дело в отношении Рашидова. Это он недавно написал, я не знал этого. Но я знал, что они хотят меня просто уничтожить. За что, я не понимаю. Теперь уже прошедшие годы показали_, что я никакого преступления не совершал. Правда, наши кинематографисты сняли фильм и там обращались к Александру Николаевичу Яковлеву, который был в курсе дела. И в этом фильме его спрашивают: почему Горбачев так поступал в отношении Алиева? Он ответил, что там была ревность. Я не хочу говорить о том, что в те годы моя фамилия фигурировала в иностранной печати. Я не хочу говорить об этом, потому что вы можете взять архив – там все это есть - и прочитать. Но разве можно так поступить с человеком? 

И когда я после января почувствовал – я работал в КГБ, у меня там все же были знакомые люди, добрые люди, - что уже идет процесс моего окончательного уничтожения, я решил вылететь в Баку, чтобы здесь жить. А жилья у меня здесь не было. Поэтому я обра­тился к Муталлибову, который стал в январе 1990 го­да, кстати, на пролитой кро­ви, первым секретарем ЦК, чтобы он дал мне в Баку квартиру. Я построил столь­ко домов и, когда уезжал, сдал свою квартиру. Дачи не имел, ничего не имел. И даже предложил ему свою квартиру. Кстати, очень хо­рошую. Члену Политбюро тогда давали хорошую квар­тиру, такой квартиры здесь тогда не было. Они мне от­казали, не дали. Почему? Оказалось, что меня не хо­тели пускать в Азербайд­жан. Не хотели пускать в Азербайджан и преследова­ли в Москве. Что же мне было, де­лать? Я два раза приобре­тал билет на самолет в Ба­ку. В обоих случаях зафик­сировали все это, и нача­лись звонки мне. И Пуго звонил, и Лигачев, и замес­тители Пуго звонили из Ко­митета партийного контроля. И Разумовский звонил. Го­ворили: Гейдар Алиевич, Вам не надо ехать в Азер­байджан. Я спрашивал: по­чему? Отвечали: там обста­новка и так сложная, Ваш приезд туда дестабилизирует обстановку. А почему дестабилизирует, я ведь гражда­нин этой страны, хочу пере­ехать и жить там. 

Наконец, в середине 90-го года сумел вырваться оттуда. И что же произош­ло? Я приобрел билет и по телефону сказал своему брату, что я в такой-то день приезжаю. Но телефоны на контроле. Здесь оказался один человек, который по сравнению со многими людьми, которые работали в моем подчинении, оказался порядочным человеком, ко­торый никогда ничего от ме­ня не получал. Он всю жизнь работал в издательст­ве, книги издавал, журналы. Это Аждар Ханбабаев. Кста­ти, я был удивлен, когда за год до этого он приехал в Москву, разыскал меня, пришел ко мне. Я его не уз­нал. Потом он мне объяс­нил, и я его вспомнил. Я почувствовал, с какой симпатией он относится ко мне, и пришел ко мне в такое тя­желое время для того, что­бы проявить внимание. И когда он узнал, что Алиев уже вылетает, он стал обзванивать интелли­генцию, писателей и так да­лее: поедем послезавтра встречать Алиева. Недоброжелатели его убили. Между прочим, организовали это Муталлибов и председатель КГБ Вагиф Гусейнов, тоже выращенный мною, - сейчас он живет в Москве. Аждара Ханбабаева убили, когда он ехал с работы домой на своей собственной машине «Жигули». Убили безвинного человека. 

Кстати, я очень рад, что недавно издали книгу «Смерть издателя», которую написала Эльмира Ахундова и бывший первый заместитель генерального прокурора, который сейчас не работает. Я советую вам прочитать эту книгу. Кстати, в то время это дело замяли. Это было в 90-м году. А уже в 95-м году Иса Наджафов стал распутывать это дело и нашел убийц, нашел организаторов, расследовал, как было организовано это убийство. Я тогда приостановил свой выезд из Москвы. Один из крупных деятелей нашей интеллигенции приходит к моему брату и гово­рит: знаете, передайте Алиеву, пусть не едет. Он наверняка будет убит здесь. Но, тем не менее, я приле­тел. В аэропорту хотели ор­ганизовать против меня ак­цию, но не получилось. По­селился я у своего брата. На третий день начались уг­розы. Алиев должен поки­нуть Баку, иначе его жизнь в опасности. Что мне было делать? Возвратиться в Мо­скву не могу, куда-нибудь в другую страну поехать у ме­ня нет возможности. Поду­мал-подумал - единствен­ное, куда можно было по­ехать, - на Родину, в Нахчыван. Он был отрезан от Азербайджана и жил в бло­каде. Я вылетел в Нахчыван. Я жил там у своей сестры, как обычный человек. Уже по­том там меня избрали депу­татом Верховного Совета Нахчыванской Автономной Республики и Азербайджа­на. Уже будучи депутатом, я в 1991 году прибыл в Баку, хотя опять были угрозы. И не только отсюда, даже из Москвы очень высокопоста­вленные люди звонили мне в Нахчыван, говорили, что не надо ехать в Баку. Есть и другие подробности. Не хочу говорить, что ко мне подсылали очень крупных людей в Нахчыван, для того, чтобы я оставался в Нахчыване. Я прибыл сюда, участво­вал в работе сессии, сказал, что нужно сделать. Вернул­ся, когда в Москве был путч, в Нахчыване тут же закрыли област­ной комитет партии, всех прогнали.

Во время путча я уже был здесь, в Баку. Прилетел в Нахчыван, идет заседание Верховного Совета Автономной Республики. На повестке стоит вопрос об избрании председателя. Там Народ­ный фронт имел большую фракцию, примерно одна третья часть депутатов была от Народного фронта. Они выдвинули свою кандидату­ру. Другая часть - другую кандидатуру. Не могут договориться. Потом говорят: давайте выберем Алиева. А не участвовал в работе сессии умышленно, потому что знал, что они обратятся ко мне. Сижу дома у сестры. Два или три дня идет сессия, ничего не могут сделать. Приезжают ко мне домой, приглашают туда. Три-четыре раза отказывался. Без моего согласия меня избрали председателем Верховного Совета Нахчыванской Автономной Республики. Работал там. Жил в тяжелейших условиях. И не думал возвращаться в Баку. И в 1993 году, когда здесь начались политичес­кий и экономический кри­зис, гражданская война, лю­ди со всех концов Азербай­джана, интеллигенция при­езжали большими группами в Нахчыван. А туда трудно было попасть, самолетов было не так много. А кроме воздушной линии там ниче­го больше нет, и сегодня ничего нет, никак не добе­решься. И, наконец, бывший президент, ныне покойный Абульфаз Эльчибей, оказав­шись в тяжелейшей ситуации, сам стал звонить мне, направил своего представи­теля, самолет, и со мной четыре дня вели перегово­ры в Нахчыване о том, что­бы я прибыл в Баку, но я отказывался. 

И вот я прибыл в Баку. Мне предложили пост председателя парламента. Обстановка была тяжелейшей. Шла гражданская война, кровопролитие. В Гяндже вооруженная группа выступила против власти и по существу захва­тила большую часть Азер­байджана. Идти на это, ра­ди чего? Я уже много сде­лал до того времени, никто не оценил. Ради чего идти? Но когда я по­чувствовал, что страна на­ходится просто на краю пропасти, я подумал и ре­шил попробовать. Но вначале поехал в Гянджу, туда, где про­изошел кровавый инцидент, где сосредоточились воо­руженные банды. С ними я вел переговоры, пытался убедить в том, чтобы они отказались от своих наме­рений. Не получилось. Кста­ти, там меня тоже чуть не убили за то, что я вмешал­ся в это дело. Потому что они считали, что уже при­шли к власти. Я вер­нулся из Гянджи и согласился. 15 ию­ня меня избрали председа­телем парламента. И через два дня президент Абульфаз Эльчибей тайно покинул Ба­ку и улетел в Нахчыван. Он тоже, кстати, родом из Нахчывана, из горного села Келеки. Четыре года он жил там, боясь, что его убьют. А я остался здесь одинехонек - и за президента, и за председателя парламента, и за премьер-министра. Вот таким образом я вернулся в политику. Может быть, от­вет оказался очень длин­ным. Я мог бы сказать об этом и коротко, но хочу, чтобы вы знали истину. В Азербайджане все это зна­ют. Тяжелейшая обстановка, сложившаяся в Азербайджа­не, и политика вернули ме­ня к власти. 

Алексей Шейнин (пре­зидент издательского дома «Петит»): Уважаемый

Гейдар Алиевич, я из Лат­вии. Латвия слишком не­большая страна, и поэтому я не буду сейчас говорить много. Я просто хочу поблагодарить Вас за то, что на этой не­деле Вы и другие руководи­тели Азербайджана смогли принять латвийскую делега­цию во главе с министром иностранных дел. Результа­том этого стали конкретно подписанные договора, и было принято решение об открытии посольства Азер­байджана в Балтии, мы на­деемся, что это будет в Ри­ге. Спасибо за это.

Мы, журналисты, прежде всего, общаемся с ау­диторией, со своими читателями. И как люди, общающиеся с чита­телями, считаем, что очень важно знать друг друга. Че­стно говоря, у нас тоже не­простая ситуация, но, слава Богу, и наши политики начинают понимать, как важ­но жить в добрых отношени­ях с соседями. Результатом этого являются визиты по­литиков, и я надеюсь, что мы со своей стороны прило­жим руку к тому, чтобы и в небольшой далекой стране было дружественное отно­шение к Вам лично, к Азер­байджану. Чтобы в Азер­байджане так же хорошо знали и помнили, допустим, Раймонда Паулса, как в Латвии знают, помнят, ува­жают Полада Бюль-Бюль оглу. И как бы просто в знак этого я хочу преподнести небольшой сувенир - ян­тарный корабль, чтобы нам всегда было на чем по на­шим морям друг до друга добраться, чтобы можно бы­ло общаться и дружить. Спасибо Вам большое. 

Гейдар Алиев: Недав­но здесь находилась боль­шая делегация Латвии во главе с министром иностранных дел. Он, кстати, второй раз был у нас. Мы имеем очень дружественные, хо­рошие отношения и с Лат­вией, и со всеми прибал­тийскими странами. Я выра­зил ему благодарность за поддержку Азербайджана во время нашего вступления в Совет Европы. Кстати, по­лучилось так, что весь про­цесс приема Азербайджана в Совет Европы проходил в период, когда в нем предсе­дательствовала Италия. А когда в январе этого года нас уже принимали, предсе­дательствовала Латвия. И мы все там встречались. И я поблагодарил его и благо­дарю всех латышей за это доброе отношение к нам. 

Мы считаем, что прибал­тийские страны идут по пра­вильному пути. Они раньше всех обрели независимость, правда, нелегко это было. Я все это помню. И сейчас, я так понимаю из встреч с руководителями прибалтий­ских стран, во-первых, отно­шения между тремя прибал­тийскими государствами очень хорошие, добрые, нет каких-то серьезных разно­гласий. Во-вторых, вы соби­раетесь вступать в Евросо­юз и так далее. Так что же­лаю вам успехов. А что ка­сается Раймонда Паулса, то это композитор незабывае­мый. Я каждый раз спраши­ваю, как он живет, что он делает. Вот и Вас сейчас спрашиваю, как он там? 

Алексей Шейнин: Ра­ботает, до сих пор дает концерты, работает в театре. Недавно он выезжал с гаст­ролями в Израиль. В об­щем, ведет активную жизнь.

Гейдар Алиев: Его му­зыка и песня «Миллион, миллион алых роз» у меня всегда на слуху. Он, конеч­но, композитор выдающий­ся. Наверное, каждый идет своим путем. 

Виталий Игнатенко (Генеральный директор ИТАР-ТАСС): Гейдар Алиевич, Вы не будете писать свои воспоминания? 

Гейдар Алиев: Нет. Я имею большой недостаток, я не пишу воспоминаний. Вот так, при случае, расска­зываю о каких-то эпизодах. А писать - не пишу. Не по­тому, что не хочу, у меня нет времени. Когда, например, в со­ветское время я руководил Азербайджаном, некоторые деятели партии или руково­дители республики писали книги, даже художествен­ные, научные книги. Я уди­влялся: когда они пишут? Если они работают, то кни­гу писать нельзя. Если кни­гу пишут, то работать нель­зя. Я избрал единственный путь - работу. Дай Бог, чтобы у меня была возмож­ность писать воспоминания, потому что у меня очень много воспоминаний. 

Виталий Игнатенко: Уважаемый Гейдар Алиевич, еще раз от имени моих кол­лег от всей души хочу по­благодарить Вас за Ваше личное приглашение. Мы это особо ценим, рады по­сетить республику, увидеть ее в динамике, в движении, увидеть всё, что мы сами захотели. Прежде всего, ко­нечно, нас, меня лично по­разил коллектив, который сопровождает Вашу работу,- это Ваша команда, очень профессиональные люди, они были все время с нами, отвечали на любые вопросы - на сложные и несложные. Теперь люди, сидящие за этим столом, - общая ко­манда, которая будет ста­раться, чтобы наши отноше­ния - России, и Азербайд­жана - оставались в наших сердцах безоблачными, пра­вильными и объективными, как Вы сказали. Чтобы мы всегда понимали, что рядом находятся товарищи, чтобы мы не боялись повернуться друг к другу спиной. Чтобы мы всегда поддерживали друг друга. Я думаю, это - главный вывод. 

И второй вывод - это лично Ваша судьба. Конеч­но, для многих здесь присут­ствующих это - один из уроков того, как должен се­бя вести политик в этом ми­ре: принципиально, мудро и бесстрашно. Вот это, по-мо­ему, один из тех выводов, который все мы, как журна­листы, очень и очень силь­но ощутили. Большое Вам спасибо за этот прием - и официальный, и неофициаль­ный. Но главное, что он очень дружеский и очень сердечный. Большое Вам спасибо. 

Гейдар Алиев: Спаси­бо. А я хочу пожелать всем вам успехов в вашей дея­тельности, здоровья, благо­получия и исполнения всех ваших желаний. Многие из Вас молодого и среднего поколения, и, конечно, пе­ред каждым из вас еще большая дорога в жизни. Я хочу, чтобы эту дорогу вы проходили успешно и могли бы преодолеть трудности, которые встречаются на пу­ти почти каждого. Я благо­дарю вас за то, что вы при­ехали к нам в таком боль­шом составе и за то, что вы, не теряя ни одной ми­нуты, знакомились с жизнью нашего народа, нашей рес­публики. Ваши личные впе­чатления, безусловно, име­ют для нас большое значе­ние. Приглашаю вас еще раз. Вы можете приехать еще большей делегацией. Но в следую­щий раз одним из пунктов посещения будет палаточ­ный лагерь беженцев. Спа­сибо вам, всего - доброго, счастливого вам полёта.

(Корреспонденту украинской телекомпании «Эра»)

Украина - крупней­шая страна Европы. Я счи­таю, что Украина идет по верному пути - по пути не­зависимости, осуществления демократических реформ во всех сферах, и я уверен, что Украина, идя именно по этому пути, будет иметь ус­пехи. Украина уже занимает в мировом сообществе свое место. Президент Кучма - достойный человек. Я под­держиваю с ним дружеские отношения. Два года назад у вас был период уборки урожая, когда вы испытыва­ли большой дефицит в неф­тепродуктах. Он обратился ко мне, я срочно, направил туда топливо, столько, сколько надо. И они меня все время благодарят за это. Народ у вас хороший, страна красивая, люди кра­сивые. Я думаю, что, несмо­тря на трудности, вы сдела­ете свою страну независи­мой, самостоятельной и процветающей.

Газета «Бакинский рабочий», 17 июля 2001 года

© aliyev-heritage.org