Из беседы Президента Азербайджанской Республики Гейдара Алиева с ‎группой писателей и поэтов Азербайджана - Президентский дворец, 10 ‎ноября 1999 года


Гейдар Алиев: Давно не виделись. Сейчас вы проявили инициативу, а я принял ее. Но мы не виделись не потому, что не хотели видеться или же не было необходимости. У вас тоже много работы, но у меня дел еще больше. Вы знаете об этом. Сейчас я хочу послушать вас, потому что вы обратились ко мне с письмом и попросили что-то разъяснить вам. Поэтому я слушаю вас.

Анар (народный писатель): Господин Президент, я хочу несколько разъяснить, почему мы написали это письмо. Мы все понимаем, что переговоры идут тайно, еще не время раскрывать многие моменты этих переговоров и нельзя делать это. Мы понимаем и то, что сейчас такая ситуация, когда без некоторых уступок обойтись нельзя. Наверное, и та сторона, и наша должны будут пойти на некоторые уступки. Но вместе с тем общественность волнуется. Нам многие звонят, пишут, приходят в Союз писателей. Вот мы и хотим получить у уважаемого Президента некоторые разъяснения, в пределах возможностей, о том, до какого предела могут быть уступки. То есть, не будет ли чего-то такого, что нанесет вред территориальной целостности Азербайджана? Мы же всем отвечаем, что наш Президент никогда не подпишет какого-либо документа, не отвечающего интересам Азербайджана. Но вместе с тем мы хотим, чтобы Вы еще раз, если это возможно, в определенных границах, разъяснили это.

Вернее, с другой стороны, мы хотим, чтобы Вы в переговорах донесли противной стороне не только позицию оппозиции - это дело самой оппозиции, но и позицию поддерживающей Вас интеллигенции. И интеллигенцию, и широкую общественность интересует именно этот вопрос, они - сторонники того, чтобы при подписании вообще не были задеты интересы Азербайджана. Это и явилось причиной нашего письма.

Во-первых, извините, вначале я должен был сказать Вам: поздравляем Вас с получением Международной ататюркской премии мира. Мы поздравили Вас при получении премии. Но поздравляем еще раз. Во-вторых, благодарим за эту встречу, за то, что нашли время принять нас. Мне кажется, что наша цель заключалась именно в этом. Об этом мы хотели сказать Вам.

Бахтияр Вагабзаде (народный поэт): Анар муаллим очень хорошо сказал. Вы знаете, что порой, встречаясь, я показываю Вам письма, поступающие ко мне. Поверьте, ежедневно ко мне домой приходят по 10-15 человек. Раньше они приходили по другому поводу. Были просьбы устроить на работу или помочь сыну решить проблему с экзаменом, по другим бытовым вопросам. Однако в последнее время - после Ваших встреч в Женеве, Садараке, содержание писем в основном отражает обеспокоенность тем, как все сложится. Уверяю Вас, и 50 шагов невозможно пройти по улице спокойно. Люди обращаются ко мне, будто я знаю. Они думают, что мы ежедневно встречаемся с Вами. И поэтому мы были обеспокоены. Собрались в Союзе писателей и решили обратиться к Президенту.

Правда, и Фатма ханум мне сказала, что это еще первые шаги. В этом вопросе пока не достигнуто определенного решения. Фатма ханум объяснила это. И мы думаем, что это должно оставаться в тайне еще какое-то время. Но беспокойство людей подтолкнуло и нас обратиться к Вам с просьбой внести определенную явность, чтобы узнали и люди.

Гейдар Алиев: Хорошо. Что-то еще хотите сказать?

Гусейн Аббасзаде (народный писатель): Уважаемый Президент! В связи со всем этим в последнее время нас останавливают на улице и спрашивают о том, каково положение, в чем заключаются компромиссы. Скажите, чтобы мы знали. Честно говоря, и мы не знаем. Но раз стоит вопрос о компромиссах, мы бы хотели знать об этих компромиссах. Обеспечивается ли по этим компромиссам наша территориальная целостность, понесет ли Азербайджан ущерб? Мы говорим - мы не верим, чтобы наш Президент подписал документ, противоречащий интересам Азербайджана. Они звонят домой, приходят в Союз писателей, спрашивают везде. Говорят: ведь мы пошли на достаточно большие уступки, готовы предоставить самый высокий статус.

Господин Президент, идут различные разговоры. Людей запутывают, в частности, материалы, публикуемые за пределами Азербайджана, и сообщения, распространяемые российскими телевидением и радио. К примеру, "Независимая газета", "День" и другие газеты распространяют разные слухи. Вся эта информация запутывает людей. И мы просим Вас сделать все возможное, чтобы успокоить их.

Гейдар Алиев: Габиль, что вы хотите сказать?

Габиль (народный поэт): Во-первых, и я, как и Анар муаллим, как все мы, поздравляю Вас с получением Международной Ататюркской премии мира. Правда, я Вас поздравил через телевидение, но при личной встрече не поздравлял.

Наш уважаемый Президент! Я всегда называл Вас Гейдаром муаллимом. Называл именно муаллимом. Это не одолжение. "Муаллим" - это тот, кто тебя учит. Поэтому мы те, кого Вы учите. Тот, кто учится, не имеет морального права поучать учителя. Но наше обращение - это боль нашего сердца, а не поучение. Вот что это значит.

К примеру, люди думают, что я каждый день вижусь с Вами, пью с Вами чай. Они не понимают, что это не так.

Гейдар Алиев: Иногда встречаетесь.

Габиль: Да, люди думают, что то, что они мне скажут, я тут же могу передать Вам. Думают, что у нас есть такая возможность. И это представление людей объяснимо, так как наш азербайджанский народ всегда гордился своими поэтами, писателями, - я имею в виду графоманов - люди всегда приходили к ним, делились с ними своим горем. Это потому, что они знали их, доверяли им благодаря их произведениям, выступлениям. Поэтому мы обратились к Вам, из дружеских чувств, наше письмо сокровенно и очень искренно.

Скажу Вам и то, что Ваши слова дают нам такую возможность. К примеру, во всех своих выступлениях Вы говорите - только мирным, мирным, мирным путем. А в заключение Вы всегда говорите, что если нам не удастся это таким образом, если ничего невозможно будет сделать, то освободим свои земли военным путем. Ну хорошо, люди думают, что, во всяком случае, наш Президент говорит, что если надо будет, мы освободим наши земли военным путем, но тогда возникает вопрос: в хорошем ли состоянии наша армия, готова ли она? Как ведется борьба с теми, кто ограничивает права нашей армии, недодает ей хлеб, одежду, кто нечист на руку?

Вы дали указание, комиссия проверила, как обстоят дела в армии, и представила Вам отчет. И сейчас, как говорят, может, и мы что-то узнаем, чтобы по Вашему совету сказать об этом народу. Я и в своем выступлении приводил такой пример - пусть это, как говорится, не коснется Вас - мы уважаем чабана он труженик, и вот если он не отдает и пяди земли, по которой ходит, на которой пасет своих овец, как же может быть, чтобы выдающаяся личность, являющаяся гарантом страны, народа, опытнейшим дипломатом, подписала документ не в пользу народа?

Простите, что много говорю. Однажды Вы понервничали из-за президента Государственной нефтяной компании, сказали ему: Ладно, отложим в сторону месторождения "Мирвари", "Лянкяран", но куда идет ныне пробиваемая нефть? Он замялся, толком ничего не ответил. И сейчас люди спрашивают об этом. У меня есть стихотворение, в котором я говорю: давайте все драгоценности продадим и потратим на танки и оружие.

Это поэзия, но ведь укрепление, усиление нашей армии - это действительно очень важный вопрос. Армия необходима для защиты нашей земли, Родины, нации. Народ хочет быть информированным обо всех этих делах.

Пусть это не звучит громко, сейчас Вы тепло общаетесь с нами, дали нам такую возможность. И мы немного волнуемся. Ответьте по возможности на все это. Это будет хорошо.

Скажу одно. В один прекрасный день к Гаджи Зейналабдину Тагиеву пришли и сказали: Ай Гаджи, ты спишь под ухом у слона. Он спрашивает: Что случилось? Отвечают: Маилов строит театр. Говорит: Молчи, пусть строит. Он останется здесь, на этой земле, не возьмет же его с собой в могилу, в Армению.

Сейчас мы видим - здесь есть места, где построены дворцы. Я не говорю, чтобы Вы их завтра отняли. Нет. Правда, они останутся на земле. Но беженцы, переселенцы, солдаты смотрят на эти дворцы и думают: может быть за счет этих дворцов можно было бы залечить наши раны, обеспечить беженцев, малообеспеченных, бездомных. Я не говорю, чтобы установили контроль. Во всяком случае Вы произвели большие изменения в государственном бюджете, сменили аппарат министерства, руководство. Машаллах, Вы внимательны, все помните, контролируете - все это есть. Но было бы хорошо, если бы все это носило регулярный, организованный характер.

Желаем Вам здоровья, благодарим Вас. То, что Вы пригласили нас сюда, - это первое отношение к нашему обращению, ответ на него.

Фикрет Годжа (народный поэт): И я присоединяюсь к поздравлению. Я поздравлял Вас с получением премии. Тогда Вы говорили, что к этой премии была представлена и турецкая армия. Но ее получили Вы. И мы, конечно же, не намерены читать нравоучения человеку, который приравнен к целой армии. Вы вложили столько труда в это государство, в Азербайджанскую Республику, что больше меня, больше всех остальных имеете право защищать его, и мы знаем, что Вы не поступитесь ни одним его камнем.

Если этот разговор идет за закрытыми дверьми, значит, так надо, потому что люди, став лицом к лицу, делают шаги навстречу друг другу. Вообще, если нет переговоров, значит, нет и компромисса. Если есть переговоры, то должны быть и компромиссы. Это известно. Мы хорошо знаем об этом. Но есть люди, которые, не имея информации, начинают распространять различные слухи. По-моему, у нас больше недоброжелателей среди своих, чем среди чужих. И некоторые пользуются этим. 

Гейдар Алиев: Ваши слова очень правильны.

Фикрет Годжа: Этим пользуются. Мы захотели, чтобы каждый, как мог, ответил на это. На днях в одной из газет о нас писали: "Слепые поэты тоже заговорили". Вот такая у них мораль.

Господин Президент, мы знаем, что такие переговоры не могут вестись, - разве могут 8 миллионов людей для переговоров отправиться в Армению? Это невозможно. Переговоры должен вести один человек. И мы голосовали за Вас, верим в Вас и знаем, что лучше Вас с этим не справится никто. То есть, мы написали Вам именно в этом смысле.

Господин Президент, чтобы не отнимать у Вас время и не обращаться к Вам вторично, хочу преподнести Вам свежий номер журнала "Гобустан". Он посвящен 75-летию Нахчыванской Автономной Республики. "Гобустану" исполняется 30 лет. И все авторы - нахчыванцы.

Гейдар Алиев: Очень хорошо.

Фикрет Годжа: Господин Президент, хочу сказать еще по второму вопросу. Начинается зимний сезон. Вчера, принимая делегацию Франции, Вы сказали, что начались дожди, и как сейчас трудно беженцам.

Гейдар Алиев: Да, вчера говорил. Вы слушали?

Фикрет Годжа: Да, господин Президент. В Агдаше в результате землетрясения произошли разрушения. Стены разрушенных домов построили, но окон нет. Впервые в мировой истории - при землетрясении силой в 7 баллов нет человеческих жертв. То есть, это рекорд на все времена. Дома разрушились, те, кто остался в живых сейчас без крова.

Гейдар Алиев: Хорошо.

Габиль: Гейдар муаллим, хочу сказать еще об одном. Анар муаллим знает. Кажется, этот список есть и у Вас. У нас есть поэт по имени Фикрет Садыг. Ему исполняется 70 лет. Он прекрасный поэт. Другие, услышав об этом, могут сказать, почему их не упомянули. Хотелось бы, чтобы в список почетных стипендиатов включили и его. Он очень нуждается в этом. Он один из наших прекрасных, искусных поэтов.

Гейдар Алиев: Хорошо, указ будет подготовлен.

Анар: Господин Президент, у меня тоже одна просьба. Мы писали Вам о стипендии молодым писателям.

Гейдар Алиев: Я рассмотрю и это.

Анар: Они ждут. Очень прошу Вас.

Гейдар Алиев: Я с большим удовольствием выслушал вас. Рад был встретиться с вами, потому что, вы знаете, что я особо уважаю деятелей литературы, науки, культуры, искусства, особо отношусь к ним. И в прошлом, руководя Азербайджаном, и сейчас, за эти последние более чем шесть лет, я, наряду с другими делами, насколько возможно, старался оказывать внимание, заботу нашим деятелям литературы, искусства, культуры. Может вы сейчас признаете это.

Во многих странах бывшего Советского Союза дело обстоит не так.

Поэтому мне было очень интересно встретиться с вами. Но знайте, что у меня нет ни минуты времени. Например, я должен был встретиться с вами немного раньше. Но два-три срочных вопроса задержали меня. Иногда случается так, что я вынужден сидеть здесь до 10, 11 часов вечера. Несмотря на это, я встретился сегодня с вами и готов поговорить.

Вы написали мне письмо. Это естественно. Большое спасибо. Но я считаю, что одно с вашей стороны было не правильным. Вы послали мне письмо. Пока оно не дошло до меня - напечатали его в оппозиционных газетах. Насколько это правильно? Теперь, как знаете, я считаю, что это не правильно. Если вы обращаетесь к Президенту, то Президент получит письмо, рассмотрит и пригласит вас. Но пока письмо не дошло до меня, утром смотрю в оппозиционных газетах напечатан текст письма. Потом на работе спрашиваю, говорят, что вчера в 9 часов вечера оно поступило в наш общий отдел и утром мне собирались его вручить. Сейчас, что было, то прошло. Я не прошу у вас разъяснений.

Но, я считаю, что между нами такие искренние, дружеские отношения, что вы всегда можете обращаться ко мне - и с письмом, и по телефону. Не беспокойтесь, я всегда могу выслушать вас, несмотря на то, что - еще раз говорю - у меня мало времени. Но пока письмо не дошло до меня, неэтично распространяться об этом. Я должен сказать вам об этом. Вы знаете, что я очень откровенный человек, и всегда откровенно высказываюсь.

Да, с возвращения сюда в 1993 году я стараюсь избавить Азербайджан от этой беды, трагедии. Возможно, вы знаете только малую часть этого. К примеру, встреча, которую передавали по телевидению. Или же вы видите, что я могу говорить с ним полчаса, а после говорю два-три часа без участия прессы. Бывает и так, что встречи не транслируются по телевидению и об этом не сообщается в печати.

Можете быть уверены, я начал заниматься этим делом с осени 1993 года. Немного стабилизировав положение внутри Азербайджана, я день и ночь занимаюсь этим вопросом. Однако вопрос слишком тяжелый, трудный. Потому что этот конфликт начался в 1988 году, и с тех пор Нагорный Карабах не подчиняется Азербайджану. В 1989 году решением Москвы было создано Особое управление по Нагорному Карабаху, что означало полный его выход из состава Азербайджана. Затем управление было ликвидировано, но Нагорного Карабаха уже не было в составе Азербайджана. Уже 12 лет, как Нагорного Карабаха нет в составе Азербайджана, и он напрямую связан с Арменией. Причина вам хорошо известна. По этой причине в 1988-1989 годах армяне изгнали оттуда азербайджанцев. Но некоторые из них оставались там до 1992 года, изгнали и их. После этого в Нагорном Карабахе не проживал ни один азербайджанец. Семь наших районов вокруг Нагорного Карабаха, причем, больших районов, в которых проживали исключительно азербайджанцы, оккупированы армянскими вооруженными силами. И беженцев около миллиона. В каких тяжелых условиях они живут - вы знаете об этом.

Знаете, это горе мучает меня день и ночь, и все, что только можно было сделать до сих пор, я сделал. Я смело говорю об этом, возможно никто не мог бы столько заниматься этим вопросом, сколько я. Почему? Потому что, чтобы заниматься такими вопросами, во-первых, требуется политический опыт; во-вторых, дипломатический опыт; в третьих, нужна воля; в-четвертых, нужна сердечная привязанность к Родине, земле, нации; в-пятых, этому делу необходимо посвятить свою душу, свою жизнь. Может быть, есть и другие. Но все эти качества собраны во мне, и поэтому эти переговоры веду я.

Представьте, в 1992 году в Хельсинки состоялся саммит ОБСЕ. Делегация Азербайджана во главе с тогдашним президентом Азербайджана Эльчибеем приняла участие в этой встрече. Там не было принято никакого решения, об этом не было и речи. Возможно, были переговоры, но нигде ничего не было зафиксировано. С 1992 года этим занимаются ОБСЕ и ее Минская группа. Вы знаете об этом.

В декабре 1994 года саммит ОБСЕ состоялся в Будапеште. Сколько переговоров я провел до этого времени - с Президентом Америки, Президентом Франции, премьер-министром Англии, Президентом России. О других не говорю. Близкий нам Президент Турции всегда был с нами. Наконец, в декабре 1994 года на Будапештском саммите мы обоснованно внесли этот вопрос в повестку дня, и было решено создать особые миротворческие отряды ОБСЕ. И здесь, в результате того, что Америка и Россия пошли на некоторые уступки по ряду своих вопросов, было решено принять этот вопрос. Это уже было сдвигом в мирном решении вопроса.

В декабре 1996 года на Лиссабонском саммите была 23-я статья. Затем она стала 22-й. Вы знаете, что на каждой встрече в верхах принимается политическая декларация. И сейчас в Стамбуле будет принята политическая декларация, а также ряд других документов. В этой декларации отражаются конфликты и другие вопросы. Мы внесли в нее статью, обеспечивающую интересы Азербайджана, и подготовили мы это в Минской группе. Ранее подготовка велась в Хельсинки, затем в Вене, и члены Минской группы согласились с этим. Однако Армения возразила против этого, так как здесь было написано, что должна быть обеспечена территориальная целостность Азербайджана, Нагорному Карабаху должен быть предоставлен статус в составе Азербайджана, должна быть обеспечена безопасность Нагорного Карабаха - все это было в этой статье.

Армения выступила против этого. Закон ОБСЕ - консенсус: если какое-либо государство выступает против, то это решение не принимается. Сколько там создавалось критических ситуаций. Со сколькими людьми я там встречался. То есть, с главами государств. Они говорили, что мы действительно поддерживаем вас. Все говорили, что, правильно, мы поддерживаем вас, но не можем нарушить принцип консенсуса. Если Армения не согласна с этим, то мы должны исключить это из декларации. Что делать? Было вписано что-то бессмысленное. Никто не мог себе представить, что Президент Азербайджана - Президент маленькой республики, Президент страны, находящейся в таком тяжелом положении, предпринял такой смелый шаг. В чем он заключался? Я знал свои полномочия. Если Армения накладывает вето на какую-то статью, то и я мог наложить вето на какую-то статью. Но там не было такой статьи, чтобы я наложил вето. Я наложил вето на всю декларацию. Вы представляете себе?!

Значит, выходит так, что в течение двух дней проходила встреча в верхах ОБСЕ, и через несколько часов люди уже должны разойтись, встреча завершается. Вечером я наложил вето. С раннего утра начались встречи со мной. Вначале на встречи со всеми главами государств ходил я. А теперь один за другим идут ко мне. При этом главы крупных государств. Глава одного великого государства сказал мне, почему Вы так делаете, ради чего Вы так делаете? Я ответил, а какой у нас выход? У нас нет другого выхода. Почему Вы не можете воздействовать на Армению, чтобы это справедливое предложение Азербайджана было отражено там? Он сказал мне, Вы знаете, есть принцип консенсуса. Я ответил, большое спасибо, я воспользовался этим принципом консенсуса. Он ничего не мог сказать мне.

Затем меня стали умолять, чтобы я снял вето. Я ответил, что не сниму. Делайте что хотите, я не сниму. Я ухожу отсюда, не вижу здесь справедливости. Были вынуждены взять в отдельности статьи, которые там записаны, и принять как большой документ. И он был принят как заявление председателя. Но было необходимо проголосовать и за него. Этого не мог объявить председатель. 53 государства из 54-х проголосовали за него. Значит, 53 поддержали нашу позицию. Кроме Армении.

Правда, оппозиция здесь расценила это как поражение. Оппозиция черное называет белым, а белое - черным. Это естественно. Я этому, как бы сказать, не удивляюсь. Однако в Армении был траур. С того времени прошло три года. Мы стремимся осуществить эти принципы. Мы хотим, чтобы эти 53 государства, которые их поддержали, заставили Армению принять их, но не можем.

Вы знаете, что министр иностранных дел России в начале сентября был здесь. Если вы видели по телевидению, - и газеты писали, - какие резкие слова я говорил ему. Затем сюда приезжал специальный посланник Президента Америки по этим вопросам Кавано, - с ним я тоже говорил резко. Франция назначила в Минскую группу своего нового посла. Вчера я резко говорил с ним. И с прежним также. Возьмите и прочтите в газетах.

Бахтияр Вагабзаде: Господин Президент, мы помним.

Гейдар Алиев: Может быть, министр иностранных дел России никогда в жизни не слышал столь резких слов перед телевидением. Вы понимаете!

Приезжал сюда Черномырдин. Он уже не был премьер-министром. Но Ельцин назначил его полномочным представителем по решению югославского вопроса. Он объезжал все страны СНГ и для изучения нашего мнения приехал сюда. Сколько лет он был премьер-министром. Я ему несколько раз говорил, приезжайте в Азербайджан. Не мог тогда приехать, не было времени. Югославский вопрос остался в стороне, перед всей прессой я с начала до конца обвинял его - в связи с вопросом Нагорного Карабаха.

Он не знал, что делать. Затем, встретившись с президентом другого государства СНГ, - отсюда он поехал к нему, - сказал, что Гейдар Алиев поставил меня в такое положение, что не знаю, что делать. Потому что при всей прессе он мне сказал такое, что я ничего не смог ответить ему.

Хорошо, что можно еще сделать? Не буду же я палкой разбивать им головы! Или убивать из пистолета! Понимаете?!

Теперь возьмем Лиссабонский саммит. До тех пор в Минской группе властвовала Россия. Я поставил вопрос, что так нельзя. Соединенные Штаты Америки должны вместе с Россией быть сопредседателем. Поговорили с Соединенными Штатами Америки, и они пообещали, что, если станут сопредседателем, смогут продвинуть это дело. Мы выступили с таким предложением. Россия и Армения выступили против Соединенных Штатов Америки. Я сказал - нет. Представители Соединенных Штатов Америки тоже сказали нам, чтобы мы не стояли на своем.

Выдвинули кандидатуру Франции. Было это 11-12 января. Президент Франции Жак Ширак пригласил меня с официальным визитом. И тогда решался этот вопрос. Я приехал, он торжественно встретил меня в Елисейском дворце и провел переговоры. Половину переговоров говорили о том, почему мы не хотим, чтобы они стали сопредседателем? Представьте себе, что такому вот многоуважаемому человеку, как Президент Франции, занимающему большое место в мировой политике, я, будучи его гостем, сказал в лицо, что мы им не верим. Потому что здесь много армян, их влияние велико. Потому мы вам не верим. Хотите - обижайтесь, хотите - нет. Он ответил мне: Да, это правда - мы с Арменией - друзья, и дружба эта имеет 300-летнюю историю, но мы хотим быть друзьями и с Азербайджаном и помочь в этом деле. Понимаете? Я сказал, нет. Кто бы это сделал? Представляете себе?!

Потом мне многие говорили со всех сторон, при встрече с министром иностранных дел и он сказал мне, что я поступил неправильно, нехорошо и т.д. Но я настоял, чтобы Америка была. А что потом? Потом случилось так, что они вынуждены были принять и мое предложение, и предложение Армении, и России. Пусть будет три сопредседателя. То есть здесь получился компромисс: Россия, Соединенные Штаты Америки, Франция.

Правда, сейчас я во имя справедливости хочу сказать, что, возможно, тогда я и ошибался, потому что Президент Франции Жак Ширак всеми своими последующими действиями доказал, что действительно стремится помочь решению этого вопроса. Он говорил мне: "Мы с Арменией - друзья и то, что мы можем сказать ей, никто не сможет. Поэтому вы напрасно отказываетесь от нас". Потом я убедился в этом, сейчас у меня с Президентом Жаком Шираком установилась личная дружба. Возможно, я тогда ошибался. Но, возможно, такое мое поведение и привело к тому, что сейчас три сопредседателя - от трех великих держав мира. Америка обещала, Франция - обещала, Россия всегда говорит, что поможет. Но прошло три года.

В 1997 году был представлен пакет предложений, то есть, наряду с освобождением оккупированных земель, решить вопрос статуса Нагорного Карабаха. Это нас не удовлетворяло. Но мы подумали: что делать? Примем хотя бы это. У нас на руках был документ Лиссабонского саммита. Я поехал в Соединенные Штаты Америки, 1 августа встретился в Белом доме с президентом Биллом Клинтоном. Они сказали, что очень хорошо, что Вы приняли это предложение, заявите об этом. В своей речи в Белом доме я заявил об этом. Но Армения не приняла этого предложения.

Затем Минская группа, подготовив новый документ, в сентябре предоставила его нам. В этом документе предусматривалось поэтапное урегулирование конфликта: на первом этапе освобождаются оккупированные земли, на втором этапе должен быть определен статус Нагорного Карабаха. Мы приняли это. Справедливости ради надо сказать, что и тогдашний президент Армении Тер-Петросян положительно отнесся к этому. Даже находясь в октябре в Страсбурге, мы официально выступили с совместным заявлением о том, что в принципе принимаем это предложение.

Тер-Петросян настаивал на принятии этого предложения. Наверное, вы знаете, он опубликовал большую статью в "Независимой газете". Сказал: Я до конца доведу осуществление этого предложения.

Я говорю о тех вопросах, о которых до сих пор не говорил перед прессой.

Завершился 1997 год, в начале 1998 года я услышал, что Тер-Петросян уехал в Париж. Я позвонил Президенту Франции Жаку Шираку, поговорил с ним, спросил о том, каково положение? Жак Ширак сообщил, что Тер-Петросян стоит на своем решении, на что я ему сказал, вы правильно делаете. Он добавил, что Тер-Петросян мой друг, - действительно, они давние друзья, - он проведет примерно до 10-11 числа заседание Совета Безопасности и примет это решение, после чего начнется работа, я позвоню вам.

Что же произошло после этого? Оппозиционные силы в Армении начали оказывать на Тер-Петросяна давление. Против него, в первую очередь, стали выступать Роберт Кочарян, затем министр обороны и другие. Тер-Петросян и ряд его сторонников подали в отставку. В этом вопросе возник кризис. Тер-Петросян заявил, что раз я в течение нескольких лет возглавляю Армению, то даю согласие на решение конфликта на основе этих предложений. Если вы не принимаете этого, то я не могу больше оставаться здесь.

Подавая в отставку, Тер-Петросян сказал, что победила партия войны, а партия мира потерпела поражение. Он ушел с поста президента. Ситуация в Армении изменилась. Минская группа приостановила свою деятельность, ожидая того времени, когда в Армении пройдут президентские выборы. Президентские выборы состоялись, был избран новый президент. Затем Минская группа заявила, что давайте подождем еще немного, пусть новый президент приведет в порядок свои дела. И мы ждали.

После этого, в 1998 году я провел в Москве встречу с новым президентом Армении, увидел, что ситуация сложная. Помню, в 1998 году в Ялте мы принимали участие во встрече глав государств стран-членов организации Черноморского экономического сотрудничества. Там же находился и наш друг, Президент Турции Сулейман Демирель. Там он встретился с президентом Армении Робертом Кочаряном, после чего сказал: нет, вопрос сложный.

Таким образом, 1998 год полностью прошел впустую. Нам представили проект, подготовленный Россией в 1998 году - проект "Общего государства". Мы не приняли его, а Армения приняла сразу же. Представьте, все предложения, подготовленные Минской группой до этого, Армения отвергала, и они представили последнее предложение, мы его не приняли, а Армения приняла. Минская группа начала оказывать на нас давление, чтобы мы приняли это. Их представитель неоднократно приезжал сюда, но я говорил, что мы не можем принять этого. Затем начали выступать в американском конгрессе по поводу того, почему Азербайджан не принимает предложения Минской группы, а Армения принимает? Когда Армения не принимала предложение Минской группы, почему-то ни один человек не встал и не сказал: почему Армения так делает? А когда Азербайджан всего лишь раз не принял предложение, что только не обрушилось на нашу голову. К сожалению, оппозиционные силы ведут себя очень несправедливо, а порой даже бессовестно, они чернят любую проделанную работу.

Поймите правильно, не хочу здесь раздувать свою деятельность. Эту работу делаю я. Да, я шесть раз беседовал по этому поводу с Президентом Америки Биллом Клинтоном, неоднократно беседовал об этом с главами Франции, Германии, Англии. Очень много было у нас бесед с Президентом России.

Проводятся встречи в верхах глав государств стран-членов СНГ. Эти встречи бывают закрытыми. Некоторые говорят, почему Гейдар Алиев ввел Азербайджан в члены СНГ? В свое время Азербайджан не был членом СНГ, сколько мы потеряли от этого, об этом я скажу. Когда мы не были членом СНГ, мы не знали, что там происходит. Несмотря на то, что Армения и другие республики были членами этого содружества, мы были вне его. Став членом СНГ, мы смогли сказать свое слово.

Как только в декабре 1993 года Азербайджан стал членом СНГ, я выступил с большим заявлением на проведенной в Ашгабаде встрече в верхах. В своем заявлении, которое было распространено по всему миру, я сказал, что не считаю СНГ организацией, так как, если два государства являющиеся членами одной организации, воюют друг с другом, то она не может быть союзом. Скажу и то, что моего тогдашнего выступления будто бы и не было. То есть, ни Борис Ельцин, ни главы других государств не услышали меня. И все, что я смог сделать, распространить текст этого выступления в письменном виде по всему миру. Я не раз выступал с подобным заявлением.

Вы знаете, что не все выступления на встречах в верхах СНГ, протоколы публикуются в печати. Но все они у меня есть. Я могу дать их вам, чтобы вы ознакомились с ними. Нет такого заседания, на котором я не обвинил бы Россию в том, что она неодинаково относится к Армении и Азербайджане, вооружает Армению, не предпринимает необходимых мер для урегулирования этого конфликта.

Понимаете, чтобы высказать все это там, необходимы смелость, знания и язык. Все это я делаю, не боясь никого. Знаю, что все сказанное мною вызывает обратную реакцию против Азербайджана. И это естественно. Но вы понимаете, что у меня есть принципиальная позиция. Таково нынешнее положение.

Что следует делать в таком случае? Когда я был в Америке в апреле, министр иностранных дел США Олбрайт посоветовала мне встретиться с Кочаряном. Мы встретились, поговорили. И после этого провели еще несколько встреч. Я считаю, что эти встречи полезны.

Но я ничего не могу сказать о содержании этих встреч. Никому не могу сказать. Почему? Потому что пока никакого результата нет. Если мы сможем прийти к какому-нибудь результату, то пусть никто не волнуется, в первую очередь, об этом узнают такие представители интеллигенции, аксакалы Азербайджана, как вы. Во-вторых, это будет донесено до всей общественности. В-третьих, будет обсуждаться в парламенте. В-четвертых, состоится референдум. Ничего из всего этого президент не может сделать самовольно.

Поэтому нет никакого основания для беспокойства. Но, чтобы успокоить вас, хочу сказать - оппозиция каждый день пишет в газетах, что в Стамбуле будет подписано соглашение, что-то будет, хотят 14-го провести митинг, пусть проводят - в Стамбуле ничего не будет подписываться. Но почему я должен говорить об этом вам или другим? Я - президент, меня избрал народ, я взял на себя ответственность. Да, я взял на себя ответственность, а вот оппозиция никакой ответственности не несет, кроме того, что стремится разрушить Азербайджан.

В Стамбуле будет подписано соглашение о Баку-Джейхане. Сообщаю вам, что здесь мы сделаем все, что нужно. Америка тоже в этом очень заинтересована. Вы знаете, что это для Турции очень большое событие. Наши представители два-три месяца сидят в Анкаре. Но сейчас, в последнее время, появились некоторые препятствия. Сегодня посол Америки опять приходил ко мне, мы поговорили. Есть препятствия. Иногда возникает такое, что мы не можем принять это. Мы не можем поступиться своими интересами ради кого-то. Поэтому я сказал им, вы в этом деле заинтересованы, идите, обеспечьте, чтобы все статьи исполнялись верно. Думаю, этот контракт будет подписан.

Знаете, эта встреча в верхах имеет свои документы. Во-первых, политическое заявление. В нем, наверное, что-то будет об армяно-азербайджанском конфликте, сейчас мы работаем над этим. Во-вторых, хартия о XXI веке. В-третьих, об обычных вооружениях в Европе. В 1990 году между НАТО и Варшавским пактом был подписан один договор. В 1992 году Варшавский пакт распался. Здесь возникли определенные изменения, я скажу вам и об этом, чтобы вы знали. Эти изменения нанесли Азербайджану большой урон.

В течение вот уже четырех лет Соединенные Штаты Америки ведут с нами переговоры и, порой оказывают на нас давление с тем, чтобы мы согласились подписать договор, приведенный в соответствие с современной ситуацией. За два-три месяца до Лиссабонского саммита сюда приехали высокопоставленные представители Американского государства. Наши представители поехали туда, мы провели переговоры. Мы увидели, что это идет нам во вред, мы не допустим этого. Мы остановились только на этом. Сколько на Лиссабонском саммите меня просили, обращались ко мне отозвать наш протест, говоря, что все готовы подписать остальное. Там речь в основном идет между Россией и Америкой. Сейчас уже нет варшавского пакта, разговор идет между Россией и Америкой. Мы не сделали этого. Прошло три года, не сделали этого.

Сейчас вновь в Вене, в Стамбуле идут переговоры. Мы пока не дали согласие. Скажу вам и о том, какая это для нас трагедия - скажу и об этом. До сих пор никому не говорил, но вам скажу.

Если сейчас будет принято это решение, оно будет подписано. Это - решение саммита. Но, воспользовавшись случаем, мы хотим также подписать там и контракт Баку-Джейхан, так как там хочет участвовать и Президент Америки. Конечно, хотят принять участие и президенты Турции, Азербайджана, Грузии. Мы стараемся, чтобы этот документ был подписан.

Есть еще один вопрос - прокладка газопровода из Туркменистана в Турцию. Мы дали согласие на это. Однако и у нас есть своя позиция. Газопровод пройдет через территорию Азербайджана и Грузии. Наша позиция в том, что через три-четыре года у нас будет очень много своего газа, и мы должны будем вывести его на мировой рынок. Об этом говорим не только мы, но и компании, работающие вместе с нами.

Если сейчас будет принято решение об этом трубопроводе, то год уйдет на подготовку проекта, три года - на его строительство. К тому времени у нас будет наш газ, который мы сможем экспортировать. Мы хотим, чтобы и мы могли пользоваться этим газопроводом, экспортировать по нему свой газ. Однако нам говорят, нет, пусть экспортируется газ Туркменистана. Мы и здесь столкнулись, вы понимаете?

Наш друг Турция говорит: вы не настаивайте на этом, так подпишем. Но мы защищаем свои интересы. Никто не знает этих деталей, однако мы работаем над ними днем и ночью. Дорогие друзья, работаем днем и ночью!

Возможно, там будет подписан не договор, а декларация, рамочный протокол намерений. Это может быть, это выходит за рамки саммита.

Но армяно-азербайджанское соглашение, разговоры о котором породила оппозиция и которое беспокоит вас, сейчас не будет подписано. Вы можете быть абсолютно спокойны.

Я внимательно выслушал ваши мысли. Я не согласен с тем, что якобы в эту минуту все население Азербайджана обеспокоено этим. Я не согласен с этой мыслью. Знаете, к вам приходят пять-шесть человек, трое рассказывают об этом. До такого состояния это дело в Азербайджане довела оппозиция Азербайджана. Оппозиционных газет много, - вы знаете, они ведут себя очень неблаговидно. Они вышли за рамки всех этических норм, нарушили все.

Сейчас вам сказали, что писатели слепы, и вы обиделись, так?

Анар: Каждый день пишут подобное.

Гейдар Алиев: Вы обижаетесь. Но вы возьмите эти газеты, проведите статистику. Например, сколько клеветнических статей о Гейдаре Алиеве напечатано в газете "Ени мусават". Сколько пошло в газете "Азадлыг", сколько в другой. Я поручу, скажу Диляре ханум, взять за одну неделю, потом она сообщит вам. Если собрать все вместе, то ежедневно о Гейдаре Алиеве пишут около ста статей с клеветой, инсинуациями, выдумками. Разве я не человек, не живой? Как же я терплю и почему терплю?

Знаете, я выполнял свой долг перед Азербайджаном. Во-первых, выполнял в прошлом, во-вторых - с 1993 года до сих пор выполняю.

Все вы знаете, что если бы в 1993 году я не приехал сюда, то сегодня Азербайджан развалился бы, исчез. А приехал я не по своей воле, и не хотел приезжать, вы знаете об этом. Это известно. Когда я был в Нахчыване и власть Народного фронта давила нас, я не был в оппозиции к Народному фронту. Никто не может этого сказать. Да, я был тогда в оппозиции к власти Муталибова. Вам это известно, я говорил об этом в парламенте.

Но я в определенной степени помог Народному фронту прийти к власти, и это тоже известно. Помог, не сказал ни слова против них за год их правления, нигде не выступил, ни разу не пришел в парламент. Так как у Нахчывана были свои беды. Но однажды, в октябре 1992 года - они хотели свергнуть меня вооруженными отрядами. Затем, есть факты, они дали одному безумцу в руки автомат - то, что случилось в Ереване, в 1993 году должно было произойти в Нахчыване - он должен был расстрелять меня в зале Меджлиса. Еще до меня об этом узнали несколько человек, кое-как остановили этого человека и раскрыли дело, я избежал этой беды.

Это сделал Народный фронт.

В 1993 году я приехал в Баку. Представьте, сюда направлялся Сурет Гусейнов, что было бы, если бы я не приехал? Он взял бы власть! Почему я приехал - вы просили меня, народ просил. Но сейчас говорят, что Гейдар Алиев захватил власть. Посмотрите какое вранье!

Если Абульфаз Эльчибей и председатель парламента Иса Гамбаров, премьер-министр Панах Гусейнов не обратились бы ко мне и настойчиво не приглашали меня в Азербайджан, сколько бы вы - интеллигенция, те или другие, - ни просили, я не приехал бы сюда самовольно, потому что получилось бы так, что я хочу их свергнуть. Я бы этого не сделал.

Вы знаете, все это известно. Я приехал сюда 9 июня, выступил против этих дел. Только 15 июня дал согласие на свое избрание. Дал согласие, поехал в Гянджу, увидел положение. Увидел, что Азербайджан разваливается. Уже половина Азербайджана вышла из-под власти азербайджанского правительства. В Лянкяране образовалась одна "республика". Я пришел, как говорится, бросился в огонь, что будет, то будет! Но сколько раз против меня готовился террор. Я же приехал сюда по их просьбе, чтобы поправить положение. Через месяц все перешли в оппозицию ко мне. Годится ли так? Зачем вы тянули меня сюда, привели сюда, и зачем потом стали ко мне в оппозицию?

Имеется факт, есть человек, который до сих пор находится в тюрьме. В августе он привез в Нахчыван студента Эрзерумского университета, в течение месяца его готовили, затем дважды отвозили в Келеки к Абульфазу Эльчибею. Он должен был меня здесь застрелить. Тогда я еще находился в парламенте. Аллах защитил меня, их задержали. Есть и другие факты.

Сурет Гусейнов хотел свалить вас. В октябре он хотел совершить в Азербайджане новый государственный переворот. Где вы были, почему не пришли, не помогли мне, не подали руку помощи? Пришел народ, вы пришли, большое спасибо. Вся нация была на моей стороне. Однако они стояли в стороне, ждали - пусть ударят, посмотрим, что будет, а потом посмотрим, что сделаем. Знаете, у этих людей нет убеждений, эти люди больны властью.

Или взять отряд Ровшана Джавадова. И не только Ровшана Джавадова. Известно, что и в октябрьских, и в мартовских событиях участвовали иностранные спецслужбы. Бахтияр муаллим хорошо знает, сколько я обращался к нему с просьбой во время и октябрьских, и мартовских событий о посредничестве. Но что потом стало известно? Стало известно, что да, они вели переговоры с Абульфазом Эльчибеем, и он дал согласие на это. Тот самый Демиркол и другие несколько раз ездили в Келеки. В этом деле участвовал и представитель Мусавата Тофиг Гасымов, и другие.

Сейчас складывается такая трагическая ситуация, что здесь была рука и Москвы, и некоторых кругов Турции. Хорошо, Аллах дал мне эту жизнь, когда захочет, тогда и заберет ее. Если бы это событие произошло, то представьте себе, что было бы? Хорошо, мы предотвратили это. Есть и другие факты террора, не хочу говорить о них.

Сегодня Министерство национальной безопасности сообщило мне, наверное, они распространили это. В 1996 году Сурет Гусейнов, создав в Москве большую группу, хотел вновь совершить попытку государственного переворота. Конечно, он хотел сделать это вместе с Муталлибовым, Рагимом Газиевым. В то время мы предотвратили это. Вы знаете, что в 1996 году, с одной стороны члены отряда ОМОН, с другой стороны - члены отряда Сурета Гусейнова, перейдя Дагестан, засели в Газахе.

На днях одного из них задержали - того, кто вел переговоры с киллером о том, как убить Гейдара Алиева. Сейчас он дает показания. Сегодня информация об этом будет распространена.

Бахтияр Вагабзаде: Этот человек азербайджанец?

Гейдар Алиев: Да, азербайджанец, свояк Сурета Гусейнова. Хорошо, что мне сейчас нужно? У меня одна жизнь, сяду здесь, здесь застрелят, там бросят бомбу, здесь ракету. Что мне надо? Мне 76 лет. Сегодня я могу уйти отсюда, сесть дома. Ничего другого мне не надо. Однако вы знаете, что на меня выпала ответственность. Я осознаю эту ответственность и отвечаю перед народом. Поэтому днем и ночью стараюсь решить все проблемы Азербайджана.

К примеру, мы проводим экономические реформы. Международный валютный фонд приводит нас, наши экономические показатели в пример среди стран-членов СНГ. Однако оппозиционные газеты пишут, что люди живут так, эдак.

У нас есть и голодные, и нищие - все есть. Но в отличие от всех других стран-членов СНГ, у нас - более миллиона неработающих беженцев, людей, живущих в палатках. Их горе ночью не дает мне спать. Встречался ли кто-нибудь из оппозиции с этими беженцами, бывал ли в их палатках, видел их положение? Не видели, а я не раз видел.

Я всегда жил всеми национальными интересами Азербайджана, служил и буду служить им в дальнейшем. Но то, что сейчас оппозиция, используя "карабахскую карту", показывает себя народу, это, знаете, бессмысленно. Народ никогда не поддержит их. И они ничего не смогут достичь этим. Ко мне из разных мест поступают сведения о том, что их единственный путь - террор, избавление от Гейдара Алиева и разрушение всего здесь. Сейчас мы по возможности предотвращаем и террор. А когда не сможем сделать этого, то, как я уже не раз говорил, я каждую минуту готов стать шехидом на пути своего народа.

Вот уже несколько лет мы пытаемся отменить 907-ю статью, касающуюся нашей страны. Соединенные Штаты Америки оказывают помощь всем отделившимся от СССР и обретшим независимость государствам. К примеру, 2-3 дня назад вынесено решение о том, что Америка оказывает помощь Армении в размере 90 млн. долларов, примерно на столько же - Грузии, оказывает и другую помощь.

С 1993 года наложено эмбарго по статье 907. Почему? По чьей вине это произошло? Это вина власти Народного фронта. Они, с шумом захватив власть, как они сами говорят, танками, в течение года проводили безмозглую, бездарную работу. В то время они закрыли железную дорогу Баку - Ереван. В Народном фронте есть Ибрагим Ибрагимов, - в Нахчыване он был преподавателем села Зейнаддин, сейчас он стал "крупным политическим деятелем". Он приехал в Нахчыван, и я увидел, что он проводит там агитацию с вооруженными отрядами Народного фронта. Я пригласил его к себе. В то время я был в Нахчыване председателем Верховного меджлиса. Я спросил его, что вы хотите сделать? Он ответил, что мы закроем дорогу. Я сказал, поймите, чего вы добьетесь, закрыв дорогу? Он ответил: закрыв дорогу, мы скрутим Армению. Я сказал: глупые вы люди, вы не сможете скрутить Армению. Представьте себе, что вы поставите в плохое положение Нахчыван. Они не послушались меня.

Помню, через несколько дней после этого Муртуз Алескеров вместе с Фарамазом Магсудовым приехали в Нахчыван. Это люди, которые в прошлом были связаны с Народным фронтом. Они поехали в Нахчыван, встретились и поговорили с членами Народного фронта, затем пришли ко мне. Мне сообщили, что они закрывают дорогу. Я спросил их, а вы что скажете? Они ответили, что мы сказали, что Нахчыван окажется в очень тяжелом положении, однако те сказали, что закроют дорогу любой ценой, если будет нужно будем есть здесь собачье, кошачье мясо, но армян скрутим.

Я позвал к себе Ибрагима Ибрагимова и спросил его: о чем вы думаете, хотите ввергнуть Нахчыван в еще более тяжелое положение? Он ответил: не беспокойтесь, через три месяца мы возвратим Нагорный Карабах, дойдем и до Еревана, все сделаем, а потом положение Нахчывана нормализуется, вы потерпите три-четыре месяца. Теперь посмотрите, насколько они неумные, глупые люди. И такие люди управляли Азербайджаном.

Виновником закрытия этого пути была власть Народного фронта, из-за которой мы уже 7 лет лишены всякой помощи. Сколько бы я ни старался, ничего не могу сделать. Можно сказать, что переговорил с 70 процентами конгрессменов - и когда они приезжали в нашу республику, и в Америке. Я говорил с Клинтоном, он каждый раз соглашается, что, да, это статья должна быть отменена, но не отменяет. Говорит, что в этом вопросе армяне оказывают на него давление. Он откровенно говорит мне об этом.

Хорошо, кто же вверг Азербайджан в такое положение? Они - оппозиция. Они должны нести ответственность за это. А сейчас, они якобы защищают интересы Азербайджана.

Второй вопрос. Я сказал вам, на Стамбульском саммите должен быть подписан соответствующий вариант договора, заключенного об обычных вооружениях в Европе в 1990 году. Мы, Азербайджан, наложили на него вето. Америка же хочет подписания этого документа, потому что, если она вновь не подпишет его, Россия может выйти из этого договора. А если Россия выйдет - потеряется всякий контроль. В чем он состоит? Значит, в 1990 году определено, сколько и где могут НАТО и Варшавский пакт держать обычное вооружение. Что такое обычное вооружение? Танки, бронемашины, пушки, небольшие, обычные самолеты. То есть - столько-то в Варшаве, столько-то - на такой-то территории России, столько - здесь, столько - там, столько-то может содержать НАТО в какой-то стране. Так предусматривается договором, подписанным в 1990 году.

В конце 1991 года распался Советский Союз. В 1992 году Варшавский договор уже не существовал. И американцы, и русские были обеспокоены. 15 мая 1992 года главы государств стран СНГ собрались в Ташкенте, чтобы определить где, сколько, в какой республике размещено вооружение согласно договору, подписанному в 1990 году.

Какие события произошли в Азербайджане 15 мая 1992 года, вы знаете. В то время хотели вновь привести к власти Муталибова. Народный фронт сверг его с власти. А главы стран СНГ собрались в Ташкенте. Это было не в один день. Эксперты из Азербайджана отправились туда. Они доказали, что Азербайджан нельзя сравнивать с Арменией, Грузией. И территория Азербайджана в два раза больше, чем их, и население. Поэтому и квота Азербайджана на наличие обычных вооружений должна быть выше, чем у них. Там шли переговоры - эти эксперты сейчас живы, - чтобы сохранить примерно 400 танков, столько же БМП и соответственно другого оружия. Кто поехал туда? Рагим Газиев, Аббас Аббасов. Затем выяснили, кто еще подписал этот документ? Здесь был некий Азизбеков, работал заместителем Председателя Совета Министров, это его подпись. Эксперты согласовали, чтобы у Грузии было - 220, Армении - 220, а у Азербайджана - 400 или 415, 420. Министр обороны России Грачев договорился с Рагимом Газиевым. И тот дал согласие на 220, то есть такое же количество как у Армении и Грузии. Разве это не предательство по отношению к Азербайджану? Кто совершил это предательство?

Почему до сих пор мы были против подписания его вновь? Говорим, надо повысить нашу квоту. На это не соглашаются ни американцы, ни русские. Возможно, американцы и согласились бы, но русские говорят, что тогда они выйдут из договора. Понимаете, какое сложное положение получается? Русские ни разу не обратились к нам, чтобы мы подписали этот договор. Американцы же обращались неоднократно.

Смотрите, какое теперь сложилось положение. Квота Азербайджана - такая, Армении - другая. Согласно договору, Россия, не только Россия, любая другая страна, может разместить на территории другого государства, если имеется договоренность, столько вооружения, сколько захочет. Или же, одна страна может передать часть своей квоты другой стране. Поэтому сейчас, кроме этих 220, Россия разместила в Армении примерно еще 160-170. Понимаете, об этом есть договоренность между Россией и Арменией.

Вооружение в Нагорном Карабахе не контролируется. Вы знаете, что там вооружения очень много, больше, чем в Армении и у нас. Мы говорим, что вооружение там не контролируется. Отвечают, что это ваша территория, хотите запишем на вас. Понимаете? Мы говорим, ведь они нам не подчиняются. Они отвечают - тогда вы скажите, что эта территория принадлежит Армении, мы запишем не них. А мы не можем сказать, что это территория Армении. Вы понимаете это или нет?

Гусейн Аббасзаде: Основательная игра.

Анар Рзаев: Не игра, а блеф.

Гейдар Алиев: Блеф, при котором каждый отстаивает свои интересы. Но если бы мы в том 1992 году отстояли свою позицию как государство, то предложение наших экспертов приняли бы. Тогда такого не было, это предложение приняли бы. Однако Рагим Газиев и Грачев договорились. Вы знаете, что Рагим Газиев тоже хотел стать здесь президентом. В том перевороте и он хотел завладеть властью. Говорили, якобы, они обещали ему помочь.

Вот таких два тяжких груза у нас на сердце. Один - 907-я статья, а второй -этот. Оба они свалились нам на голову в 1992 году по вине тогдашней власти.

Сейчас есть и другие проблемы. Люди, совершившие такой грех, так предавшие Азербайджан, сегодня объявляют себя "спасителями Азербайджана" и ведут пропаганду, абсолютно не соответствующую действительности.

Естественно, их писанина вызывает у людей определенное беспокойство, сомнения. Некоторые соглашаются с ними. И ваше беспокойство естественно. Потому что, как вы говорите, к вам обращаются. Но все это неуместно.

Что я должен делать? Говорят, давайте вести борьбу. На митинге говорили, что Нагорному Карабаху нужно дать культурную автономию. Нынешний председатель ОБСЕ - министр иностранных дел Норвегии. Недавно он приезжал сюда. После Стамбульского саммита председателем ОБСЕ будет министр иностранных дел Австрии. Я встречался с ними обоими. Они были и в Армении, и в Азербайджане. Говорят, вы должны решить вопрос. Спрашиваю, как?

Говорят, правда, Армения требует предоставить Нагорному Карабаху независимость. Нельзя. Но вы должны предоставить им статус несколько ниже независимости и выше самоуправления. Причем хотят внушить мне это. Отвечаю: ведь в мире нет подобного статуса.

Это говорят они. И вот когда создалось такое положение, ты выходишь и принимаешь на митинге, как бы сказать, резолюцию - самоделку, в которой нет ни одного осмысленного слова. К примеру, было написано, что "Нагорному Карабаху можно дать только культурную автономию". Это же безумие, и как это далеко от реальности.

Я 14 лет руководил Азербайджаном. Хорошо знаю историю создания в 1923 году автономии Нагорного Карабаха. Предоставление в 1923 году автономии Нагорному Карабаху стало бедой Азербайджана, знайте это. Правда, в те времена ее хотели отдать Армении. Руководители Азербайджана постарались и, наконец, добились, чтобы она осталась в Азербайджане. Должна была остаться, но не в виде автономии!

Предоставленная в 1923 году автономия - это была бомба, заложенная внутрь Азербайджана, когда-то она должна была взорваться. Во времена советской власти этот вопрос неоднократно поднимался. Я помню, - я еще не был главой здесь, работал в Комитете государственной безопасности, здесь руководил Вели Ахундов, - этот вопрос поднимали дважды. Я принимал участие в этих делах. Мы с большим трудом сумели предотвратить это, так как раз в год или же, не знаю, два раза 100-150 самых видных людей Армении, люди, проживающие в мире, Москве, писали, что "Нагорный Карабах необходимо передать Армении".

Помню, это было то ли в 1966, или же в 1967 году, из Москвы поступило одно постановление. Тогда меня вызвал Вели Ахундов. Это было постановление ЦК КПСС, писали, что "поручить ЦК КП Азербайджана - Ахундову, ЦК КП Армении - Кочиняну обсудить этот вопрос и доложить". Что это означало? А означало это то, что вопрос Азербайджана поручается решить Армении. И таким образом они решали, - то есть "вы идите, решайте этот вопрос с ними". Армения скажет, что Карабах должен быть моим, а мы скажем, что нет.

Сели, посовещались. Я сказал ему, знаете, вы должны поехать в Москву и встретиться с Брежневым. Он поехал и объяснил Брежневу. Брежнев понял и отменил то постановление. Было это в 1967 году.

В 1967 году в Степанакерте, теперь мы его называем Ханкенди, - посреди города, перевернув автомобиль с тремя азербайджанцами, облили его бензином и сожгли. Я тогда поехал туда в качестве председателя КГБ, группу возглавлял председатель Совета министров Алиханов. Я 15 дней пробыл там, видел эту ситуацию. Вы понимаете это? А что же случилось? Мы не смогли что-либо сделать. Нагорный Карабах всегда имел особый статус в Азербайджане и всегда больше подчинялся Армении, нежели Азербайджану.

Когда я стал работать, то изменил это положение в результате принятия ряда мер. Например, я провел туда железную дорогу. Затем, когда меня здесь не было, некоторые меня обвиняли, почему, мол, Гейдар Алиев провел железную дорогу. Железная дорога доходила до Агдама, оттуда ее не прокладывали на расстояние протяженностью 11 километров. О чем это говорило? Значит, им надо было дать основание. Мы построили несколько фабрик. Говорили, что надо открыть институт, открыли, но открыли с таким условием, чтобы там наряду с русским, армянским факультетами был и азербайджанский.

Подобными вещами я обеспечивал в определенной степени их связь с Азербайджаном, мое влияние в этом было очень велико. Однако после того, как я уехал из Азербайджана, к сожалению, после событий 1988 года они потихоньку зашевелились. Контроль над Нагорным Карабахом был ослаблен, и они сделали это.

Анар: Господин Президент, Вы сказали о том, что и я помню. После избрания Вас секретарем было постановление о Нагорном Карабахе. В советский период никогда не было такого резкого постановления об армянском национализме в Нагорном Карабахе.

Гейдар Алиев: Совершенно верно. Но скажу и то, что это было нелегко, так как Москва постоянно защищала армян. Всегда. Приведу пример. Нахчыван был автономной республикой, там был областной партийный комитет. В Нахчыване не было ни одного процента русских, однако вторым секретарем в Нахчыване всегда был русский.

С места: Радаев.

Гейдар Алиев: Радаев был после. Я говорю о 40-х, 50-х, 60-х годах. А в Нагорном Карабахе - нет, там все были армяне. Вы понимаете?

Анар: Только один заместитель в исполнительном комитете был азербайджанец.

Гейдар Алиев: Послушайте, я первым назначил вторым секретарем русского, чтобы он там хотя бы немного поработал. Было так, что в Нахчыване это было делом законным, но не здесь, этого не могло быть. Вот таким было отношение Москвы.

Взять к примеру органы безопасности. Главой Управления государственной безопасности в Нагорном Карабахе всегда был армянин. А в Нахчыване? В Нахчыване я видел и армян, и русских, и евреев, а азербайджанцев - очень редко. Еще до перехода в Центральный комитет, как только я стал председателем КГБ, убрал оттуда армянина и назначил русского. Знал, что невозможно назначить азербайджанца, назначил русского. Первым заместителем председателя областного совета я назначил азербайджанца.

Но что я могу вам сказать? Я направлял туда работать азербайджанцев. Спустя шесть месяцев они приходили и просили отозвать их, им трудно, они не могли вынести этого. Армяне терпели все, а они нет.

Поэтому вы понимаете, что Нагорный Карабах - не простое место. Здесь Москва всегда защищала армян. Расскажу об одном факте, который никак не могу забыть. Заведующий сектором из Центрального Комитета позвонил мне и сказал: вы знаете, что главный инженер Дашкесанского железорудного комбината - армянин, его сняли с работы. Я сказал: ну и что, что главный инженер армянин и что сняли его с работы? Его же сняли с работы не потому, что он армянин, и потом - он же не наша номенклатура. Спрашиваю: откуда вы узнали об этом? Он говорит: несколько профессоров-армян из университета пришли ко мне с протестом, возражали. Вы понимаете?

Меня только что - один или два месяца - избрали первым секретарем. В этом Дашкесане, в селе Баян, армяне воздвигли дашнакский памятник.

Бахтияр Вагабзаде: Помню, тогда сняли секретаря.

ГейдарАлиев: Их первый секретарь пришел ночью и разрушил его. Я работал всего лишь два месяца. Что только не валилось нам на головы! Я снял того секретаря с работы, мы приняли постановление.

Знаете, я пережил все это. Знаю, все знаю. В 1988 году, с одной стороны, руководители Азербайджана, как говорится, проявили непрофессионализм, а с другой - Москва могла предотвратить это.

Сейчас есть разница между нынешним и тем временем. В то время было советское правительство и у него была очень сильная государственная структура, ее было невозможно изменить. Хочу сказать еще об одном факте. В 1977 году принималась новая Конституция СССР. Была назначена Конституционная комиссия, ее председателем был Брежнев, мы были членами комиссии, я был представителем Азербайджана.

Периодически комиссия проводила обсуждения. Их в то время проводил секретарь Центрального Комитета академик Пономарев. Брежнев не настолько участвовал в этом. Однажды я приехал в Москву на заседание комиссии. Увидел, что поступило значительное количество заявлений о том, что "необходимо вывести Нагорный Карабах из состава Азербайджана и передать Армении". Вижу, что Пономарев говорит, что этот вопрос надо вынести на обсуждение комиссии - армяне и на него воздействовали. Вы понимаете, что означает сам факт вынести этот вопрос на обсуждение комиссии?

Еще за день до заседания комиссии я сильно возражал против этого, но увидел, что нет... Я вновь пошел к ныне покойному Брежневу. Сказал ему: что это такое? Этого не должно быть! Он позвонил Пономареву и сказал: сними его.

Сколько было подобных случаев! Вы понимаете? С 50-х годов я сам видел положение Нагорного Карабаха. Но я также хорошо знаю его историю, начиная с 1923-го по 50-е годы. Я все это знаю со времени моего 14-летнего руководства Азербайджаном и пятилетнего пребывания в Москве. Это был нелегкий вопрос. Их всегда защищали - и Россия, и Европа, и Америка. Вы понимаете? А кто нас защищает?

В Турции из-за нас закрыта граница с Арменией. Но наш друг Сулейман Демирель и в прошлом, и в этом году говорил мне. Говорит, что муниципалитет Карса, где в основном азербайджанцы, выступил с предложением о том, что дорога должна быть открыта, чтобы мы могли торговать. Даже в этот раз он сказал: я поехал туда, собрал их всех и сказал - вы же азербайджанцы. Там более миллиона азербайджанцев изгнаны из своих мест, мы не можем этого сделать, почему же вы делаете?

Да, тамошний местный муниципалитет ради торговли не впервые поднимает этот вопрос. Но не только муниципалитет, но и другие поднимают этот вопрос. Правительство, Президент, премьер-министр и другие занимают там очень принципиальную позицию. До сих пор у них нет дипломатических отношений с Арменией, до сих пор они не открыли границы.

Это одно. Кроме этого, нет ничего другого. Это очень трудная проблема. Говорят, давайте вести войну. Здесь вы спрашиваете, какова наша армия. Я отвечаю вам, что у нас есть армия и она способна воевать. Сейчас говорят, что в армии есть хищения и другое. Я организовал комиссию, она проверяет. Результатов я пока не получил. Думаю, что и это есть. К сожалению, таковы наши сегодняшние реалии. К большому сожалению, есть и это.

Ты говоришь, здесь строят дома, здания. Вижу, что у тебя болит сердце, потому что беженцы живут в палатках, а они строят дома.

Всем вам хорошо известно, что я еще при советской власти, в 70-х годах запретил должностным лицам строить дачи, помните? Почему запретил? В других республиках строили. Потому что должностные лица не имели законных средств на строительство дач. Если строит, значит откуда-то берет незаконно. Поэтому я и запретил это. Запретил должностным лицам покупать автомобили. Снял за это с работы нескольких директоров заводов, работников ЦК, наказал их.

На что были направлены эти серьезные меры? На создание в Азербайджане правопорядка, на борьбу со взяточничеством и коррупцией, использованием служебного положения. Я поднял этот вопрос в Советском Союзе. После того, как я приехал в Москву, в Политбюро, на одной из заседаний через месяц-два сказал: знаете, в Азербайджане я запретил строить дачи, но здесь вижу, что некоторые министры, семьи членов Политбюро имеют загородные дачи. Давайте проведем обмен мнениями по этому поводу. Все напали на меня. На следующий день зашел к Андропову - он тоже был такого мнения, поэтому я смело вошел к нему. Он всегда поддерживал наши мероприятия. Он сказал - видите, сколько человек выступили против Вас. Зачем настраивать против себя?

Но здесь я ничего не боюсь. Что было потом? После того, как я подал в отставку, мой дорогой друг Габиль, здесь начали на меня клеветать. Вижу, в газете "Коммунист" - мы получали эти газеты и в Москве - вышла большая статья: "Запреты".

Бахтияр Вагабзаде: Эфендиев...

Гейдар Алиев: Нет, нет. Вагиф Эфендиев работал потом. Ее автор - один из руководителей нынешней Коммунистической партии, тогда он был редактором газеты "Коммунист" - Рамиз Ахмедов.

Габиль: Потом была и "Алиевщина".

Гейдар Алиев: "Алиевщина" была потом, после январских событий. А эта - в 1989 году, понимаете. Евреи, армяне опубликовали в "Литературной газете" одну статью против меня. В Азербайджане распространили ее. Почему? Потому что я вел борьбу со взяточничеством, коррупцией, с использованием служебного положения в корыстных целях. Я вел с этим борьбу, и сам стал жертвой. Сколько было выступлений в здешних газетах против меня.

Но "Алиевщину" подготовил Везиров вместе с Горбачевым. В 90-м году во время январских событий - я неоднократно говорил об этом, причем я был болен, находился в санатории "Барвиха" - вечером услышал, что в Баку произошли эти события, наутро вернулся домой. Установил связь с постоянным представительством, после ухода у меня не было с ними связи. Потому что и там работали люди Везирова, они меня близко не подпускали. Здание построил я, посольство открыл я. Но меня туда не пускали. Не пускали, и я не ходил.

Но тогда пошел. Собрались пять-шесть тысяч человек. Тогда я резко выступил против Горбачева, против всей этой агрессии. Через два-три дня после этого меня хотели арестовать.

Это было 21 января. 4 февраля вышла статья "Алиевщина". Эту статью подготовил Абдул-Рахман Везиров и близкие ему здесь люди по указанию Горбачева. Возьмите и посмотрите - у Горбачева был помощник, Черняев, он издал свой дневник - книга еще лежит на моем столе. Возьмите и посмотрите на первые страницы. Он - самый близкий человек Горбачева, и сегодня он рядом с ним.

Пишет: Однажды мы утром вместе с Шахназаровым вошли в рабочую комнату Горбачева. Горбачев обнял и поцеловал Шахназарова и поздравил его в связи с 64-летием. Затем состоялся разговор о Нагорном Карабахе. Мы сказали, что же будет? А Горбачев ответил: принимаю меры, Азербайджан делает так, а Армения делает эдак. Затем мы спросили: а Алиев? Здесь это написано. Горбачев говорит: "Копаем, очень сильно копаем и выкопаем материал в отношении Алиева, который будет похуже, чем на Рашидова".

Понимаете, это было в 1988-м году! Меня и там раздирали, и здесь меня раздирали те люди, которым я дал хлеб. Почему? Вот из-за этих вещей - за то, что вел борьбу с такими преступниками, с теми, кто злоупотреблял служебным положением.

Габиль муаллим, я и сегодня против этих вещей. Но я не могу принять такой закон. Тогда мир восстанет против меня, так как есть предприниматели, деловые люди. Здесь необходимо создать условия предпринимателям, должен быть частный бизнес. Мы приняли закон, мы не имеем права спрашивать, кто, где и какую работу выполняет, сколько затрачивает средств, какие у него источники, так как должны создавать рыночную экономику.

Но внутренне я считаю, что, если даже у тебя есть деньги, ты не должен строить такие дворцы, когда Азербайджан находится в этом положении. Я так думаю. Но что делать, и в то время я был наказан за это, за такую позицию, и сейчас у меня связаны руки, так как иду по пути рыночной экономики. Но я полностью согласен с твоим мнением.

Сейчас я подхожу к тому, о чем вы говорите - надо воевать, или что иные говорят, надо воевать. Что же говорил я, да, если не получится, мы будем воевать. У нас есть армия, способная защитить нас, воевать. Но я еще раз говорю, и в ней ведутся негодные дела, растрата и другое. Такое сейчас творится всюду в Азербайджане, и не только в Азербайджане, но и во всех других местах. И все же у нас есть армия.

Но кто ныне будет поддерживать войну? Кто? Никто. Такое большое государство, как Югославия, начало проводить этническую чистку албанцев в Косово. Сколько проводилось с ними переговоров. Два-три месяца НАТО вело переговоры то в Париже, в Рамбуйе, еще где-то. Она не отказывалась от своих намерений. Что же сделали? Собралось НАТО, потратило несколько миллиардов, взяли деньги в конгрессе. Подвергли бомбардировке Югославию, разрушили.

Там не говорили о защите мусульман, знайте это. Нет, это было даже и не против русских. Там есть принцип - нарушение прав человека, этническая чистка. Сейчас Америка считает осуществление этого принципа первоочередной задачей. В декларации, которая будет принята в Стамбуле, этому отведено широкое место.

Сейчас я спрашиваю вас. Вести войну, проливать кровь, чтобы гибли люди? Освободили Агдам, освободили Физули, пошли и освободили Джебраил, после него Зангилан освободили, освободили Кяльбаджар. Сколько еще прольется крови, сколько на это уйдет средств, что будет - Аллах знает. И у них есть армия, не меньше нашей. Прошедшая война показала и их, и нашу силу.

Но мы можем сделать. Пришли, встали на границе Нагорного Карабаха. Что будем делать? Пойдем убивать армян? Весь мир обрушится на нас. Что сделали с сербами, с Милошевичем, когда он выгонял оттуда албанцев? Никто не стоит за мусульманами. Вы понимаете? Повторяю, за албанцами, как за мусульманами, никто не стоит. У албанцев нет такой поддержки в мире. Армян же поддерживает весь мир.

Бахтияр Вагабзаде: Извините. В то время, когда оттуда выселяли азербайджанцев, я тоже поехал в Карабах. Армяне, избивая, выгоняли оттуда азербайджанцев.

Гейдар Алиев: Но никто не сказал, ни один человек ничего не сделал. Да, Армения фактически провела в Нагорном Карабахе этническую чистку.

Анар: И в Армении провела.

Гейдар Алиев: И в Армении провела. Провела этническую чистку и в чисто азербайджанских районах, распложенных вокруг Нагорного Карабаха. Но ни один человек, ни одно государство не осуждают их за это. Ни одно государство, кроме Турции и Ирана, не признали Армению государством-агрессором. Вы понимаете или нет?

Анар: И Иран не признал, он торгует, имеет связи с ними.

Гейдар Алиев: Иран признает, признает и Организация исламская конференция - единственное место, где мы принимаем резолюции об агрессии Армении против Азербайджана. Но и эти резолюции остаются там.

Таковы реалии, мои дорогие. Задумайтесь над этим. Задумайтесь над реалиями мира. Многие не знают об этом, но я знаю. Необходимо считаться с этими реалиями, вы понимаете?

Я сказал все, что возможно, и считаю, что сказал вам и то, чего вы не знали.

Бахтияр Вагабзаде: До этого Вы сказали одно слово, в котором есть истина. Но вопрос в том, что мы это письмо, если не ошибаюсь, отправили в 12 часов.

Анар: Мы не направили конкретно никакой газете. Агентство "Туран" распространило его проправительственным и оппозиционным газетам.

Бахтияр Вагабзаде: Анар муаллим, помимо этого, я позвонил в официальные государственные газеты. Но мне возразили и сказали, что нам должна дать указание его опубликовать. Но наше первое обращение было в "Халг газети". И сделал это я. Мы не давали другим газетам, не знаю, как это получилось.

Анар: Распространило агентство "Туран".

Гейдар Алиев: Ничего, это не важно. Я просто сказал об этом. Это не столь важно для меня. Абсолютно не имеет значения. Пусть это не беспокоит вас. Все равно, независимо от того, было это в газете или нет, я пригласил бы вас.

Вообще, сейчас у меня нет времени. Но я встречусь, поговорю не только с вами, с более широкой группой интеллигенции. Еще раз говорю - переговоры, которые ведутся, - закрытые. По-другому эти переговоры вестись не могут. Но когда будет, достигнут какой-то результат, вам обязательно представят его. Если народ примет его, он будет осуществлен. Если не примет - не будет.

Хочу о войне сказать - да, у нас есть силы вести войну. Но нынешняя реальность говорит о том, что мы должны решить вопрос мирным путем.

Анар: Хочу поблагодарить Вас за встречу и подробную информацию. Часть из того, что Вы сказали, мы знали, потому что следим по телевидению, читаем газеты. Знаем, с какими трудностями Вы сталкиваетесь в этом деле. У меня сахарный диабет, в последние дни, когда смотрю российское телевидение, состояние мое ухудшается. Но когда я вижу вас, на сердце становится легче - все сказали как надо, потому что, действительно, есть логика. Азербайджан не является приграничной с Чечней страной. Дагестан - территория России. Если ты не можешь контролировать свою территорию, почему требуешь этого от нас? Ясно, что это за игра, для чего она. Мы все понимаем. Поэтому понимаем и Ваше положение.

Но такова судьба. Это ваша судьба - взять такую трудную миссию на себя ради народа, и Вы должны довести ее до конца, избавить нас от этих бед. Я уверен, что так и будет.

Хочу довести до Вашего сведения один вопрос. Говоря о карабахской проблеме, мы говорим о целостности нашей территории. Это - статья, принятая международным правом. Но вторая статья - это защита прав человека. 200 тысяч азербайджанцев изгнано из Армении, сколько-то из Нагорного Карабаха.

Гейдар Алиев: С земли, которая сейчас называется Арменией, в начале века азербайджанцы переселились в Азербайджан. Многие переехали в 1918 году, и в предыдущие периоды. В 1948 году около 200 тысяч азербайджанцев были депортированы. Тогда Армения поставила вопрос о репатриации армян, из-за рубежа, - вы помните - а земли у них не было. Поэтому вышло постановление, и руководители Азербайджана, и Мирджафар Багиров, согласились на это. Но инициатором была армянская сторона. Вышло постановление о депортации азербайджанцев из многих районов. У меня есть указ о его 50-летии, вы читали его. Да, азербайджанцев привезли в товарных вагонах и рассыпали по Мильской, Муганской степям, на безводных землях. Многие погибли. Ходжалинский геноцид. Или же изгнание азербайджанцев из Нагорного Карабаха, нарушены их права. Земли вокруг Нагорного Карабаха оккупированы, азербайджанцы оттуда насильно изгнаны, нарушены их права.

Этого вполне достаточно, чтобы доказать нарушение прав человека. Но, к сожалению, и в обществах прав человека все субъективно. Я говорю вам об этом откровенно.

Бахтияр Вагабзаде: Гейдар муаллим, меня очень беспокоит один вопрос. Читаю газеты, Родина принадлежит всем нам, все мы думаем по этому поводу. Было четыре резолюции Организации Объединенных Наций: о Шуше, о Кяльбаджаре... Армяне без всяких условий должны оставить их. Почему с этим никто не считается?

Гейдар Алиев: Сколько раз можно говорить об этом? Я говорил это на Генеральной ассамблее Организации Объединенных Наций, говорил на всех заседаниях ОБСЕ, везде говорил - Армения не выполняет. А нам говорят, что нет механизма исполнения резолюции, принятой Советом Безопасности.

Бахтияр Вагабзаде: Я помню, Вы один раз в Америке сказали, что эти резолюции имеются, а почему не выполняются? Генеральный секретарь, который был до Кофи Аннана, сказал, что мы принимаем резолюции, а механизм их выполнения не у нас. Это я помню.

Гейдар Алиев: Да, ты поехал со мной, в своем выступлении там я говорил об этом. Слава Аллаху, что ты все это слышал сам. Это было в 1994 году. Я впервые принимал участие в Генеральной ассамблее Организации Объединенных Наций, выступил там. И ты сидел в зале.

Бахтияр Вагабзаде: Это было не в зале, а в маленькой комнате. Вы и меня пригласили туда.

Гейдар Алиев: Я говорю о своем выступлении. А с ним я говорил в маленькой комнате, ты также участвовал там.

Бахтияр Вагабзаде: Были Гасан Гасанов, я и еще тот человек.

Гейдар Алиев: Бутрос Гали. Затем он приезжал сюда.

Бахтияр Вагабзаде: Удивительно, как будто эти постановления принимали не они.

Гейдар Алиев: Бахтияр муаллим, мир таков. Люди, не знающие реалий этого мира, делают много ошибок.

Бахтияр Вагабзаде: Знаете, к нам обращаются...

Гейдар Алиев: Я могу посоветовать так. Говорят, что ведутся переговоры, а мы не знаем. Вы объясните, что когда ведутся тайные переговоры, никто об этом не знает. Когда впервые подписывался договор между Палестиной и Израилем, переговоры в Норвегии - Осло велись так, что никто и не узнал, где они встречались. Когда они достигли результатов, объявили. После этого все узнали, что они встречались в Норвегии при посредничестве премьер-министра.

Вот я встречаюсь с Кочаряном, ведем переговоры, спорим часа два, а иногда и три. Что же, я должен прийти и сказать, что я говорил, а что он?

Габиль: Гейдар муаллим, вся наша надежда - на мир. На знамя мира, а Ваши дипломатические усилия, переговоры на высшем уровне. Люди верят в это.

Гейдар Алиев: И поэтому я себя посвятил этому делу, да, я знаю, что надо спасти азербайджанский народ от этого горя, трагедии. У Азербайджана большой экономический потенциал, большие природные богатства. Азербайджан может быть сильным государством, Азербайджан может быть развитым государством и будет им в экономическом отношении. А для этого мы предпринимаем другие меры - подписали контракты, проводим реформы и др. - наряду с ними необходим мир. Надо, чтобы конфликту между Азербайджаном и Арменией был положен конец. И после этого я вам скажу, что Азербайджан будет самым развитым государством не только в регионе, а может быть, в очень большом регионе, так как у нас большие возможности, у нас очень выгодное географическое положение.

К примеру, какая польза будет от Баку-Джейхан. Или же мы будем получать тарифы за туркменский газ, который будет проходить через нас. Но сколько у нас своих возможностей! Мы сами не могли представить, сколько у нас газовых месторождений. Однажды я говорил вам. Когда в июне 1996 года подписывали контракт по месторождению "Шахдениз"- это был наш третий по счету контракт, - против него возразил Расул Гулиев, который вот уже более трех лет сидит в Нью-Йорке и проводит против Азербайджана всяческую диверсионную, грязную, крайне непотребную работу. Скажу, что я видел некультурных людей, но столь некультурного я еще не видел в своей жизни. Я сказал ему: почему ты возражаешь, - во-первых, контракт готов, во-вторых, ты нефтяную компанию держишь в своих руках. Контракт уже готов, и ты знаешь его условия. Знаешь, что это такое. До его подписания осталась неделя, ты хочешь нарушить это. Как это может быть? Он толком ничего не ответил.

Я говорил однажды об этом. Здесь в зале я собрал всех руководителей, специалистов нефтяной компании, Расула Гулиева, руководителей Кабинета министров - Фуада Гулиева и его первого заместителя Расизаде. Сказал: скажи, что ты хочешь. Он начал нести какую-то ерунду. Его самые близкие друзья - Натиг Алиев, Хошбахт Юсифзаде, другие заместители, есть Зейналов, по-моему, родственник Бахтияра муаллима, - все стали возражать ему, говорить, что его слова необоснованны.

В чем заключалась его цель? Его целью было разрушить Азербайджан. Он уже знал, что принесет первый контракт. Он знал, что если эти контракты пойдут таким образом, то что они принесут Азербайджану. Но он хотел, чтобы Азербайджану было плохо, и, таким образом, хотел добиться своего. Правда, в то время я не совсем понимал, что он человек с подобными мыслями. Я не понимал этого. Но потом мне все стало ясно.

Когда мы подписывали контракт, наши геологи прогнозировали, что в этом месторождении - месторождении "Шахдениз" - будет 400 млрд. кубометров газа, однако сейчас говорят, что там будет более одного триллиона. Есть и другое месторождение, говорят, что его запасы составят 3 триллиона. Поэтому сейчас мы обеспокоены - страна, имеющая столько газа, должна продавать его. Нефть можно транспортировать по железной дороге другим путем и продавать, но для транспортировки газа обязательно должен быть трубопровод. Мы занимаемся этой работой. Азербайджану необходимы четыре, пять, шесть, семь лет. Возможно, к тому времени меня не будет, однако я обеспечиваю будущее Азербайджана. Обеспечиваю будущее нашего народа. Обеспечиваю будущее моих, ваших, их детей, внуков.

Но мне мешают и с той, и с этой сторон. Знайте, сколько бы ни было попыток, никто не сможет помешать мне. Я делаю свою работу и буду делать. Мое дело - верно, служить азербайджанскому народу.

С места: Большое спасибо.

Анар: Господин Президент, это - наша книга о съезде. Вы обещали, что придете на презентацию в Союз писателей.

Гейдар Алиев: Приду, когда пожелаете.

Анар: Мы всегда хотим. Когда скажете.

Гейдар Алиев: Давайте сделаем так. В этом месяце мы заняты саммитом. В начале декабря сообщите мне, я приду и приму участие. С огромным удовольствием.

Газета "Бакинский рабочий", 12 ноября 1999 года