Дорогие гянджинцы!

Дорогие сестры, братья, дамы и госпо­да!

Дорогие друзья!

Вчера я приехал в Гянджу. Однако вам известно, что вчера я находился в Шамкирском районе по случаю открытия Еникендской гидроэлектростанции. Там состоялась церемония открытия станции, после чего я еще раз посетил Шамкирскую гидроэлектростан­цию. Все это очень дорого мне. Я говорил об этом вчера в своей речи на митинге по случаю открытия Еникендской гидроэлектростанции.

В 70-е годы, в период моего руково­дства Азербайджаном мы думали о создании самостоятельной электроэнергетичес­кой системы республики и, проявив даль­новидность, осуществили большую работу. Несмотря на это, сегодня в нашей стране имеет место ряд трудностей, связанных с обеспечением электроэнергией в зимний период. Но если бы мы в то время не про­делали эту работу, в каком бы положении оказались сейчас?! Вчера я обстоятельно говорил об этом, - видимо, передадут по телевидению, вы услышите, не хочу повто­ряться. Однако проводимая нами в те годы политика и осуществленные практические меры создали хорошие условия для существования сегодня Азербайджана как неза­висимого государства, обеспечения жизни людей. Сегодня Азербайджан обладает крупной электроэнергетической системой, не зависящей уже ни от какой другой страны. Правда, в последние годы некоторые станции устарели, нуждаются в ремонте, в ряде случаев не хватает запчастей. Однако мы справляемся со всем этим. Осуществ­ляя в то время эту программу, мы приняли решение о строительстве на Куре несколь­ких гидроэлектростанций, расположенных недалеко друг от друга. Это была чрезвы­чайно важная программа для сегодняшне­го дня, будущего Азербайджана, на десят­ки, сотни лет вперед. Так как производство электрической энергии требует, естествен­но, строительства крупных электростан­ций. Однако, наряду с этим, необходимо обеспечение этих электростанций топли­вом. Ввиду того, что в те годы у нас были большие запасы газа, мы создали наши электростанции по принципу их работы на газе. Вместе с тем, там была создана и технология использования мазута в случае отсутствия газа. Естественно, в большинстве стран мира люди пользуются тепловыми электростан­циями, то есть электростанциями, которые работают на топливе. В свое время - в прошлом, мы построили такие в Сумгайыте, Алибайрамлы (Ширван), Баку. Однако наряду с Мингячевирской гидроэлектростанцией мы при­ступили к программе создания девяти самостоя­тельных тепловых электростанций, восемь из которых уже построены. Без них и другой осуществлен­ной нами в этой области работы Азербайджан се­годня не смог бы обеспечить и 20-30 процентов своих потребностей.

Как только зимой возникают некоторые трудно­сти, мы слышим недовольство многих людей. Разу­меется, люди привыкли к тому, чтобы в их доме было электричество, го­рел свет, работал и холодильник, и телевизор, и утюг, и другие электроприборы. Од­нако если сегодня вспомнить времена 50-летней давности, то тогда мы пользовались электроэнерги­ей только для освещения домов. В то время не бы­ло даже холодильников. В то время, естественно, и потребностей было меньше. Однако возросли по­требности не только людей, но и всей реальности. По­требности промышленности, сельского хозяйства, транспорта - все связано с электроэнергией. Поэ­тому - я еще раз повторюсь - когда сегодня в до­ме не хватает электроэнергии, возникает недо­вольство. Однако люди, выражающие недовольст­во, наверно, большая их часть, не знают того, где, с какими трудностями, благодаря каким возможно­стям производится эта электроэнергия и на чем основывается получение сегодня нами такого ко­личества электроэнергии. Основывается же оно на проделанной в про­шлом работе и, в частности, начатой нами в 70-е годы и последовательно осуществляемой програм­ме. Еще раз повторюсь, конечная цель этой программы заключалась в обеспечении независимости Азербайджана в области электроэнер­гии. Возможно, не все это понимали в то время. Так как в то время существовала единая энергетическая система СССР. В ряде мест были электро­станции, а где-то их не было. Однако благодаря единой системе, энергия, производимая крупной электростанцией в одном регионе СССР, передава­лась и в другие места. То есть здесь не было проб­лем. В то время мы находились в составе Советско­го Союза. Но сейчас мы независимы. Сегодня нам никто не дает электроэнергию. А если и даст, то сколько денег, средств мы должны заплатить за это. Вот поэтому мы подготовили, осуществили эту программу, и составной частью этой программы, можно сказать, существенной ее частью было создание на Куре гидроэлектростанций.

В прошлом, в 50-54-е годы впервые в Азер­байджане была создана Мингячевирская гидро­электростанция. Это стало знаменательным событием в нашей жизни. В то время потребности Азербайджана в электрической энергии были не такие, как сегодня. Создание впервые такой гидроэлектростанции, естественно, было чем-то вроде чуда. Однако после этого мы на той же Куре - вчера я был там - создали Шамкирскую гидроэлектростанцию. Она значительно мощнее Мингячевирской гидроэлектростанции. Да, в то время программа заключалась в строительстве на территории Шамкирского района, на Куре, электростанции. Вслед за этим планировалось построить в быстротечном месте Куры Еникендскую гидроэлектростанцию.

На территории Товузского района также намечено было построить гидроэлектростанцию, и все они должны были, производя дешевую электроэнергию, обеспечивать ею Азербайджан. Можно сказать, автором этой программы, человеком, заложившим основу всей этой работы, являюсь я. Поэтому в то время и после начала этих работ я принял ряд мер, часть которых мы осуществили. Однако, как вы знаете, затем я уехал из Азербайджана. Правда, работая в Москве, я полностью контролировал эти работы. Так как их невозможно было осуществлять без помощи, средств центра, то есть советского - центрального правительства. Так как в те годы строительство всех электростанций обеспечивалось только из бюджета СССР. Из бюджета, выделенного Министерству энергетики. Я же был в Москве и членом Политбюро, и первым заместителем председателя Совета министров, поэтому имел полномочия по обеспечению выделения средств для продолжения этих работ и по принятию отдельных мер. Может даже, что, работая в Москве, я имел в этой области больше возможностей, чем в период работы в Баку. Это тоже сделал я. Однако после этого, как вы знаете, я несколько лет был полностью отдален от работы. Затем жил в Нахчыване, в 1993 году я возвратился в Баку. По вашему требованию, по требованию народа я приехал. Однако в то время созданные нами программы были приостановлены, ряд созданных нами электростанций также пришел в плачевное состояние. Поэтому я изыскал возможности и принял решение продолжить эту работу. Мы приступили к ее строительству в конце 70-х - начале 80-х годов, однако была проделана небольшая работа, которая впоследствии приостановилась.

В 1994 году мы получили средства для строительства Еникендской гидроэлектростанции. Мы получили из Европейского банка реконструкции и развития средства на сумму 53 миллиона долларов и завершили строительство Еникендской гидроэлектростанции. Сейчас она дает электроэнергию. Значит, мы, помимо получаемой до сих пор электроэнергии, дополнительно получаем 115 мегаватт энергии. Вчера я принимал участие в открытии этой электростанции. Я очень обрадовался тому, что хотя и поздно, но судьбой мне было предначертано осуществить реше­ние, принятое мною в свое время - в 1979 году. Я сделал это. То есть это не упало с неба, мы работали и завершили это дело. Я поехал в Шамкир, чтобы ознакомиться с состоянием Шамкирской гидроэлектро­станции. Там расположен поселок Кура. Созданная нами в то время станция тоже работает хорошо, как я уже сказал, она да­ет энергии больше, чем Мингячевирская гидроэлектростанция.

Сейчас перед нами стоит задача строи­тельства Товузской гидроэлектростанции. Она также сможет давать электроэнергию, примерно, в объеме Мингячевирской гидроэлектро­станции. Я вчера там спросил у специалистов. На это потребуются 200 миллионов долларов. Их надо изыскать, найти. Мы продолжаем эти работы. Словом, развивая в этот сложный период экономику Азербайджана, мы стараемся и будем стремиться обеспечить ее главную отрасль - энергетику. А сегодня я намерен побывать в Гяндже. Разу­меется, в первую очередь, я прибыл в мав­золей Низами. И вы собрались здесь. Но я не знаю, почему вы пришли сюда.

Голос с места: Уважаемый Президент, автором этого мавзолея также являетесь Вы. Вы приняли постановление по случаю 840-летия Низами, в то время были выде­лены деньги на строительство мавзолея, и он был построен.

Гейдар Алиев: Вы абсолютно правы. Но у этого мавзолея древняя история. Впер­вые памятник был построен здесь, над мо­гилой Низами Гянджеви, в 1948 году. В то время проводился 800-летний юбилей Ни­зами Гянджеви. Однако сооруженный в то время мавзолей не был достоин Низами. Во-вторых, вы, наверное, помните, и гянджинцы знают, что здесь неподалеку был построен Глиноземный комбинат. Для ра­боты комбината основным сырьем служил алунит, и технология была не на очень вы­соком уровне. И поэтому когда Глинозем­ный комбинат использовал алунит, подни­малась пыль, и мавзолей Низами Гяндже­ви покрывался пылью. Помните? Это очень беспокоило нас. Когда в 70-е годы я руководил Азербайджаном, ряд представителей нашей интеллигенции - поэты, ученые, - увидев мавзолей Низами Гянджеви в таком состоянии, высказали не­сколько предложений. Они сводились к то­му, чтобы перенести могилу Низами Гянджеви в другое место. Интеллигенция помнит это. Я очень много думал, как же так может быть? 800 лет назад нашего гениального поэта Низами Гянджеви предали земле именно здесь. Более 800 лет он покоится в этой земле. Насколько же это правильно сейчас беспокоить его прах, перезахоронить его в другом месте? В то же время наша интеллигенция - поэты, деятели культуры - доказывали мне, что само по себе это нетрудно, с технической или финансовой точки зрения проблемы нет. Но было ли бы это правильно с нравственной, историко-моральной точки зрения? И поэтому этот вопрос очень волновал меня. В течение нескольких лет я занимался этим вопросом. Каждый год наша интелли­генция группами приходила ко мне и говорила, что когда мы бываем в Гяндже и видим мавзолей Ни­зами в таком состоянии, у нас сердце сжимается. Действительно, пыль оттуда ложилась сюда, и этому не было конца. Естественно, люди, построившие этот Глиноземный комбинат около могилы Низами, допустили большую историческую ошиб­ку, совершили большой грех. Ведь вокруг Гянджи места очень много, и его можно было построить где угодно. Строившие комбинат не могли не знать о том, что в процессе производства выделяется много пыли. И разместить его здесь, около могилы, мавзолея Низами Гянджеви, являющегося нашим самым крупным, самым священным исто­рическим памятником было в свое время, я бы сказал, моральным преступлением. Эта работа на­чалась в конце 50-х годов.

Люди, жившие в то вре­мя, наверное, помнят об этом. Да, эта работа началась в конце 50-х годов. Так как когда в 1969 году я был избран руководителем Азербайджана, с одной стороны, Глиноземный комбинат еще строился, с другой, - его построен­ная и сданная в эксплуатацию часть работала не очень хорошо, и это было для нас самой большой проблемой. Сколько специалистов я пригла­шал из Москвы, из других мест. Так как это было для нас новым производством, наши люди не очень хорошо владели им. Большинство работаю­щих здесь были неазербайджанцы. Гянджинцы знают, что до последнего времени директором комбината был Ямов. Так как не было местных спе­циалистов, чтобы вести эту работу. Сколько я потрудился в те го­ды, сколько сделал для того, чтобы строительство комбината завершилось, в частности для его рабо­ты по новой технологии, на бокситовом сырье. Перечислить все невозможно.

Раз уж вы сегодня собрались здесь, то и я делюсь с вами о своих прежних проблемах. Это было для нас бедой. Повторюсь, построить такое большое предприятие, имеющее подобную технологию, выпускающее такую продукцию, около могилы, мавзолея Низами Гянджеви явилось историческим, нравственным преступлением. Но что поде­лать? В то время мы должны были или разрушить его, а это было невозможно, так как это было одно из крупных сооружений Советского Союза, или же, нам говорили, если это невозможно, прими­те меры, чтобы перенести мавзолей Низами Гянджеви в другое место. Но, ни то, ни другое невозможно было сделать. Несколько лет мы страдали от этого. Затем на комбинате технология изменилась, в основном, здесь перешли на боксит. Сейчас опять алунит поступает, или нет?

Голос с места: Сейчас используется боксит. С периода Вашего руководства процесс обжига стал производить­ся с помощью серы, в результате количество пыли уменьшилось примерно в 1000 раз. Но, не­смотря на это, процесс запыления все еще наблюдается. Там есть две фильтровые систе­мы. Если их поменяют, то можно будет еще в не­сколько раз сократить количество пыли, и горо­ду, экологии не будет наноситься столько вреда.

Гейдар Алиев: Да, в целом, с точки зрения экологии, у Гянджи прекрасный климат, приро­да. Наличие этой пыли вредно для экологии города. Но предприятие было нужно. Так как открытие в то время алунитового месторождения было боль­шим событием. К примеру, в 1970-х годах, когда я был руководителем Азербайджана и занимал­ся работой комбината, я очень многое просил у правительства СССР. Высказывал и свое недовольство, мол, почему так. Покойный Косыгин - он длительное время был председателем Совета министров СССР, работал и при Сталине - рассказал мне одну реальную историю. Он говорил, что в 50-е годы руководитель Азербайджана Мирджафар Багиров пришел к Сталину, показал ему привезенный им алунит из Дашкесана и сказал: «В Азербайджане есть такое полезное ископаемое, которое надо использовать».

Естественно, то послевоенное время было тя­желым периодом для СССР. Была необходимость в такой продукции. Так как из алунита получался оксид алюминия, а из него - алюминий. И в алюминии также была большая потребность. Косыгин был свидетелем той беседы. Он вспоминал, что его вызвал Сталин и сказал: «Займись этим делом». Потому что когда я жаловался, что это вредит экологии, природе Азер­байджана, он ответил, что виноваты вы сами. Я спросил: «Кто виноват?» Он говорит, что помнит, как в начале 1950-х годов - кажется, в 1950 или в 1951 году Мирджафар Багиров приехал в Москву к Сталину, торжественно продемонстрировал ему алунит и доказал, что там можно построить большой комбинат. Он поручил мне, и мы приступили к строительству. То есть это - исторические ошибки. Разуме­ется, алунит - наше полезное ископаемое, и не­обходимо было использовать его. Я и сейчас, по прошествии 50 лет, не возражаю против этого. Однако нужно было понимать, что в то время не было сегодняшней технологии. И нужно было знать, где построить комбинат. Нельзя было размещать его вблизи от города. Но есть такие места, где можно было это сделать. И даже если нужно было построить его неподалеку, то уж, во всяком случае, не около могилы Низами. Вот такие допускались ошибки. Я был выну­жден заниматься этим делом. Во-первых, с 1969 года я занимался строительством этого комбината. Сколь­ко выговоров я давал Ямову. Во-вторых, я зани­мался переводом технологии на боксит. Мы по­лучали боксит из Гвинеи. Этот комбинат дорог мне, как и все крупные предприятия Азербайджана. Этим мы занимались годами, месяцами. Но, повторюсь, это беспокоило нас. А сейчас то, что предприятие простаивает, то есть работает не в полную мощность, конечно же, нам в ущерб. Так как в свое время здесь работало много лю­дей, они зарабатывали деньги. Сейчас этих рабочих мест нет. Хотя некоторые из них пока остались. Сегодня я поеду туда. Но вместе с тем, сей­час нет пыли, надо и это учитывать. Вижу, и здесь чистенько. Думаю, вы навели здесь чисто­ту не в связи с моим приездом, здесь всегда так чисто. Не так ли? Знаете, мы справимся с трудностями, предпримем там необходимые меры, вы не сомневайтесь в этом. Для этого нужно время. Но охра­нять мавзолей Низами - наша священная зада­ча. И мы, и вы должны это делать. Нужно сделать так, чтобы и нынешнее, и будущее поколе­ния не повторяли допущенных в свое время ошибок.

Сегодня, испытывая глубокие чувства, я еще раз посетил мавзолей Низами. И то скажу, что 800-летие Низами было отмечено в 1948 году. Я же торжественно отметил 840-лет­ний юбилей Низами, то есть добился осуществ­ления этого мероприятия. В то время не разре­шали и этого. Когда в Москве я поднимал этот во­прос в Центральном комитете Коммунистичес­кой партии - так как без них мы не смогли бы сделать это, - мне сказали, что «840-летие - не круглая дата. Отметили 800-летие, можно отме­тить и 850-летие. Но 840 - нельзя, так как вы потом скажете, что есть 845-, 847-летие». Помню, был второй секретарь Центрального комитета Суслов - он был вторым секретарем при Брежневе - и он сказал мне, что это невозможно.

А я спросил: «Вы знаете Низами Гянджеви?» Он ответил, что да, знает, хорошо знает, - Суслов был старым работником, работал и при Сталине, - и то знает, что в 1948 году отмечали его юбилей. Я сказал, что, наверное, вы знаете не все. Низами Гянджеви - такой гений, что нужно отмечать не только его 840-летие, но и ежегодно отмечать его юбилеи. Таким образом, мы добились того, что в то время провели 840-летний юбилей Низами Гянджеви. Торжественно отметили его в Азербайд­жане, а затем в Москве. В то время, в преддве­рии юбилея, мы также приняли Постановление о реконструкции здешнего мавзолея, чтобы довести его до уровня, достойного Низами. Я рад, что мы сделали это. Но, глядя сейчас на мавзолей с внешней стороны и изнутри, счи­таю, что мы могли сделать его еще лучше. Ду­маю, если будет время, мы сделаем это. А если нет, то будущее поколение сделает этот мавзолей еще краше. Я не сомневаюсь в этом. Весь азербайджанский народ гордится Низа­ми Гянджеви. Однако гянджинцы испытывают особое чувство гордости. Во-первых, потому, что Низами - уроженец Гянджи, благодаря нему о Гяндже знают во всем мире. Он жил, созидал на этой земле. Написанные им произведения известны во всем мире. Представьте, создать такие великие произведения 850 лет назад! Эти произведения - это не просто стихи, в каж­дом из них содержится большая наука, глубокая философия, гениальная мысль. Поэтому его произведения живут, живет и он сам.

Мне принадлежит еще одна заслуга перед памятью Низами. Сейчас, пользуясь слу­чаем, хочу рассказать здесь и об этом. Когда в 1948 году отмечался его 800-летний юбилей, часть произведений Низами Гянджеви была пе­реведена на русский язык. Когда мы отмечали его 840-летний юбилей, мы приняли постанов­ление о полном переводе его произведений на русский язык и издании их в Москве большим тиражом. Если здесь есть литераторы, то они знают, что в Москве было такое издательство - «Художественная литература». Оно издавало книги исторических личностей высочайшего уровня. Это было нелегким делом. Но я добился и этого, было принято и это Постановление. Одна­ко случилось так, что до осуществления этого Постановления я из Баку переехал на работу в Москву. Разумеется, и там у меня были большие полномочия. Я контролировал эту работу и добился того, чтобы в Москве, в издательстве «Художественная литература» в изящном оформлении были изданы поэмы Низами Ганджеви в пяти томах. Это имеет большое значение. Так как Низами знаем мы, знают его и в восточных странах. Но нужно, чтобы его хорошо знала и Европа. В Европе его знают исследователи, в ряде библиотек имеются его книги. Но русский язык великий. Поскольку Россия - великая страна - в то время мы находились в составе Советского Союза, - издание этих произведений на русском языке и на высоком уровне было для нас тогда большим достижением, значительным событием. Я преисполнен гордости от того, что немало сделал во имя Низами. Я провел большую работу для увековечивания его памяти, для еще большей пропаганды, популяризации его наследия, издания его книг. И поэтому я исполнил свой долг перед Низами Гянджеви. Однако я не считаю, что полностью исполнил свой долг. Я буду жить еще долгие годы и исполню все свои долги. То есть, если говорить открыто, то у меня нет долгов. Но даже в этом случае, пока я работаю, пока народ оказывает мне доверие, я считаю себя обязанным перед народом, нацией, страной, государством, родной землей.

Сегодня я весьма удовлетворен встречей с вами здесь. Правда, я раскритиковал Дашдемирова. Видимо, он думал по-другому. В его планы не входило, что мы будем беседовать здесь. Он планировал вместе прийти и возложить венок. А я, воспользовавшись этой возможностью, провел с вами такую теплую беседу, сказал идущие от сердца слова. Сегодня я еще здесь, и, наверное, мы с вами еще встретимся. Спасибо, желаю всем вам здоровья, успехов во всех ваших делах.

Газета «Бакинский рабочий», 27 мая 2000 года