Поиск

ТРУДЫ / КУЛЬТУРА

Сегодня я пригласил Вас сюда в связи с вопросом, связанным с нашей культурой, литературой - по случаю памяти великого поэта азербайджанского народа, писателя, драматурга, философа, Гусейна Джавида. Вам известно то, насколько жизнь, творчество Гусейна Джавида были значимы, ценны для Азербайджана, насколько существенным и необходимым является для нас оставленное им художественное, духовное наследие. В то же время его жизнь была трагичной. Однако эти трагические периоды не смогли вырвать из сердца азербайджанского народа созданное им, оно все еще живет.

В 1981 году мы приняли постановление по поводу 100-летия со дня рождения Гусейна Джавида. После этого была проведена большая работа. Но, к сожалению, часть мероприятий, предусмотренных принятым в то время постановлением, до сих пор не претворилась в жизнь. С тех пор прошло уже 15 лет.

После того как в 1981 году мы привезли из Сибири тело Гусейна Джавида, начались широкие обсуждения, которые привели к тому, что, наконец, было решено перезахоронить его тело в Нахчыване, там, где он родился. Мы так и сделали. Одной из основных причин принятия постановления о перезахоронении тела Гусейна Джавида в Нахчыване было то, что его могила не должна быть обычной. Это должен был быть большой мавзолей. Поэтому тело Гусейна Джаивда было отвезено в Нахчыван и похоронено в центре города. Но, к сожалению, в последующие годы ни мавзолей не был построен, ни даже надгробье не было изготовлено. Очень жаль, но это факт, который мы видим воочию. В нашем прошлом было много ошибок, недочетов. Кто их совершал, почему так получилось - уже нет необходимости анализировать. Полагаю, что сейчас мы должны претворить в жизнь это постановление.

После большого перерыва - в 1990 году я вернулся из Москвы в Азербайджан, поехал в Нахчыван и в тот же день посетил могилу Гусейна Джавида. Если честно, то я не так ее себе представлял. Думал, что если нет мавзолея, то хотя бы изготовлено надгробье. Но, поехав туда и увидев тамошнюю ситуацию, я испытал большое сожаление, был очень обеспокоен. Увидел, что могила просто выложена камнями, а мавзолей не построен.

В то время я приложил усилия для решения этого вопроса. В тот период у власти находилась Коммунистическая партия. Я несколько раз обращался к руководителям Нахчыванского областного комитета партии с тем, что вопрос не решен, я тоже приехал и беру эту работу на себя, давайте ее выполним. Но это не дало результатов. Правда, в результате моего давления в Нахчыванский областной комитет партии принесли один проект, и покойный Афиеддин Джалилов однажды показал мне его и сказал, что этот проект подготовлен по Вашему предложению. Проект мне не понравился. Я посчитал, что этот проект не отражает понятия «мавзолей». Поэтому я сказал, что над ним надо еще поработать. После этого были внесены изменения. Один-два года я тоже руководил Нахчываном. Теперь Вы можете спросить, почему я не начал эту работу, если кто-то ее не выполнил? Для этого у меня просто не было возможности.

Туран ханум, наверное, должна помнить. Я несколько раз давал указания министру культуры Нахчывана Фаттахову, чтобы он пригласил Туран ханум в Нахчыван, и мы посидели бы и подумали бы, что предпринять. Но Туран ханум не смогла приехать в Нахчыван по причине болезни. Скажу откровенно, даже если Туран ханум и приехала бы в то время, мы не смогли бы ничего сделать. Мы, несомненно, посоветовались бы, но осуществить план, предусмотренный мною в 1981 году, было бы невозможным. Потому что, Вы знаете, в то время отношения между властью Азербайджана и Нахчываном были очень напряженными. Одно время на Нахчыван оказывали своеобразное давление, притесняли. Наряду с тем, что Нахчыван находился в блокаде со стороны Армении, он оказался в блокаде и со стороны руководства Азербайджана.

Примерно с 1991 года по лето 1992 года был период одной власти. После лета 1992 года пришла другая власть, и я посчитал, что, может, эта власть позаботится о проблемах Нахчывана. Но их отношение к Нахчывану было еще более напряженным, они еще больше усилили условия блокады. Там уже не было ни электричества, ни воды. Нужно было найти хлеб для людей, провести электричество, содержать народ, у нас не было средств построить этот мавзолей, но если даже мы и нашли бы средства, это было бы невозможным, потому что мы пребывали в условиях блокады, все строительные учреждения простаивали.

Честно говоря, с момента прибытия сюда я всегда держу в сердце претворение этого плана в жизнь. За этот период я давал указания, просил подготовить проекты. Но много серьезных проблем не позволяли этого сделать. Я считаю, что мы, наконец, должны серьезно заняться этим вопросом. В октябре будет годовщина со дня рождения Гусейна Джавида. До того времени мы должны завершить строительство этого мавзолея. То есть мы должны претворить в жизнь постановление, принятое в 1981 году, хотя бы в 1995 году.

Во-первых, я пригласил Вас сюда по этому вопросу. Мне сказали, что здесь представлено несколько проектов. Я поручил и Эльчину Эфендиеву, и Фатме Абдулла-заде, чтобы они рассмотрели эти проекты, а потом мы посидим и посоветуемся. Но в то же время, поскольку мы здесь собрались, я на самом деле, предусмотрел и другие вопросы. В то время мы приняли постановление и о доме-музее Гусейна Джавида. Организация этого дома-музея тоже создала большие трудности.

Из прошлого опыта я знаю, что люди, органы, стоящие у власти, могут, если захотят, решить какой-то вопрос. В свое время, в 1976 году, когда мы готовились к 70-летнему юбилею нашего великого поэта Самеда Вургуна, за несколько месяцев мы организовали его дом-музей, который действует и поныне. До этого, в 1975 году, мы создали дом-музей нашего великого композитора Узеира Гаджибекова. Затем накануне 80-летия Джафара Джаббарлы мы воздвигли ему и большой памятник, и создали мавзолей. Мы создали дом-музей и нашего великого мастера, певца Бюльбюля.

Я не говорю, что все это легкая работа. Но в масштабах республики это не такая уж и сложная работа, чтобы ее невозможно было выполнить. Для этого просто необходимо намерение, желание. Например, в 70-е годы мы приняли постановление о создании дома-музея Джалила Мамедкулизаде. Но это так и осталось с того времени. Если Вы помните, я поехал на открытие этого дома-музея, принял участие в его открытии. Напомню, что еще в 1981-1982 годах мы предоставили гражданам, проживавшим в доме Джалила Мамедкулизаде, их родственникам квартиры в других местах. То есть дом, в котором жил Джалил Мамедкулизаде, был освобожден еще в то время, но музей не был создан. Этот музей мы создали в прошлом году. Он стал новой страницей в культуре, истории Азербайджана, является новым памятником. Наш великий композитор, дирижер Ниязи умер в 1983 году, но его дом-музей мы создали год назад. То есть, если захотеть, то можно сделать. Это зависит от отношения к работе.

Жизнь Гусейна Джавида тоже была очень сложной, трагичной. Но мы определили роль Гусейна Джавида в нашей истории, культуре, литературе и приняли в то время постановление. Обществу стало известно об этом, общественность приняла, поприветствовала, одобрила это. После этого стало проблемой и создание дома-музея Гусейна Джавида. Мне сказали, что для этого музея выделили две-три комнаты, но это не соответствует уровню дома-музея. Дома-музея нет. Сейчас с этим нельзя мириться. Поэтому я сказал, что сегодня, если понадобится, потратим несколько часов и решим все эти вопросы. Я пригласил сюда и руководителей Академии, Института рукописей. Знаете, есть вопросы, которые Вы можете решить и сами. Я так считаю. Давайте говорить открыто, нет необходимости, чтобы я вмешивался в этот вопрос. Что касается меня, то в 1981 году были приняты все постановления, связанные с моей должностной обязанностью, и эти постановления следует выполнять. Гусейн Джавид действительно дорог для нас. Он является большой личностью в нашей истории и оставил великое наследие. Пока живы наш народ, наша история, наследие Гусейна Джавида тоже будет жить, и наш народ будет пользоваться им. Сейчас каждый перекладывает на плечи другого создание его дома-музея. Ведь предоставление двух-трех комнат не является такой большой проблемой. Поэтому я и пригласил сюда многих людей, чтобы мы все решили.

В 1981 году мы приняли решение воздвигнуть в Баку памятник Гусейну Джавиду. Скульптор Омар Эльдаров приступил к этой работе, и в то время я ознакомился с эскизами в его мастерской. Были выдвинуты различные мнения по поводу месторасположения памятника. Наконец, месторасположение памятника было определено, и через большой промежуток времени памятник был воздвигнут. Но я встретился и поговорил с Омаром Эльдаровым. Как мне сказали, этот архитектурный комплекс еще не завершен. Во всяком случае, эта работа находится в распоряжении города. Сейчас вижу, что без моего вмешательства в этот вопрос, он не будет решен. Я хочу, чтобы сегодня мы решили и этот вопрос.

Вот я и пригласил Вас сюда, чтобы решить эти вопросы. То есть я окончательно решил, что до октября этого года на могиле Гусейна Джавида в Нахчыване должен быть воздвигнут величественный памятник, мавзолей. Поэтому давайте сегодня рассмотрим имеющиеся здесь проекты и, если сможем, выберем один из них. Я принял решение о выделении средств из резервного фонда государства, правительства, чтобы за короткий срок были найдены необходимые материалы, проведены строительные работы и построен мавзолей. Я пригласил сегодня сюда и скульпторов, и архитекторов, и художников, чтобы мы вместе рассмотрели эти проекты. Но создание мавзолея следует обеспечить до октября этого года. Мое решение окончательное, я издам для этого распоряжение, и государство выделит необходимые средства. Мы сегодня должны определиться с проектом, и после этого я дам необходимые поручения определенным органам начать строительство.

Здесь я почувствовал, что и в организации дома-музея тоже имеются определенные трудности. Говорят, что для освобождения этих комнат в Институте рукописей необходимо освободить факультет в здании Экономического института, расположенного поблизости от него. Но я категорически считаю, что должен быть создан достойный дом-музей. Потому что нельзя выполнять половинчатую работу. Мы создали и будем в дальнейшем создавать дома-музеи видных представителей нашего народа. Это хорошая традиция и ее нужно продолжать. Я еще раз говорю о том, что нужно создать дом-музей Гусейна Джавида там, где он проживал. Следует провести необходимую работу и вокруг памятника Гусейну Джавиду. Омар Эльдаров может проинформировать нас об этом, и мы примем соответствующие постановления, чтобы эта работа была проведена за короткий срок.

***

Сейчас мы рассмотрим эти проекты, но я хочу высказать свое общее мнение. Фактически, эта мысль была еще в 1981 году и с тех пор я вынашиваю ее в себе. На могиле Низами Гянджеви был создан один мавзолей. По случаю 850-летия великого поэта этот мавзолей был реконструирован. Я увидел его, когда поехал в Гянджу. В то время производственный процесс на Гянджинском алюминиевом заводе был таким, что его пыль привела мавзолей Низами в негодное состояние. Помню, что видные писатели, деятели культуры Азербайджана несколько раз обращались ко мне для того, чтобы поменять место этого мавзолея. Я получил об этом и письмо. Письмо подписали Расул Рза, Кара Караев, Имран Касумов, Сулейман Рустам и многие другие, так как действительно это вызывало беспокойство. В то время я и сам, когда находился в Гяндже, пошел и посмотрел. Из-за низкого уровня технологии пыль, исходящая из алюминиевого завода, действительно, окутала в то время всю эту территорию Гянджи. Даже деревья, цветы на этой территории оказались в плохом состоянии.

Этот вопрос обсуждался несколько лет. Я говорю о 70-х годах. Но я думал, что если уж эта могила сохранилась здесь 800 лет, несмотря на все войны, нападения, победы, поражения, трансформации, то сейчас нельзя менять ее местоположение. Поэтому в то время я не согласился с этим мнением.

Когда мы отмечали 840-летний юбилей Низами Гянджеви, мы приняли решение о реконструкции этого мавзолея. После этого в технологии производства Гянджинского алюминиевого завода произошло много изменений, в определенной степени была предотвращена пыль, исходящая из предприятия. Сейчас оно модернизировано. Когда я был в Гяндже, пошел и посмотрел, мавзолей был в хорошем состоянии.

Мы построили прекрасный мавзолей на могиле Моллы Панаха Вагифа в городе Шуша. Смело могу отметить, что этот мавзолей был достоин памяти Моллы Панаха Вагифа, он был прекрасен. В то время мы поехали и торжественно отметили его открытие. Там участвовали представители общественности республики, деятели литературы, искусства, культуры. К сожалению, в настоящее время Шуша находится под оккупацией. Но я уверен, что Шуша освободится от оккупации и мавзолей Моллы Панаха Вагифа вернется к своему народу. В целом к нам вернутся все исторические памятники, находящиеся в Шуше.

Если мы обратимся к прошлому, то в Нахчыване имеется очень большой исторический мавзолей - произведение великого архитектора Аджеми Нахчывани. Оно живет уже 800 лет. Это - мавзолей Момине хатун. Вы знаете, что под ним находится могила. Этот великолепный мавзолей в Нахчыване создали наши предки. Он занимает одно из выдающихся мест в истории азербайджанской архитектуры, искусства. Так почему же нынешнему поколению не создавать подобные памятники? Поэтому, когда тело Гусейна Джавида привезли из Сибири, я был сторонником того, чтобы его могила была в Нахчыване, с одной стороны мавзолей Момине хатун, созданный Аджеми Нахчывани, с другой стороны - мавзолей Гусейна Джавида, созданный нашим поколением в ХХ веке. В то время я именно с этой целью подписался для принятия этого постановления и живу с этой мыслью. Поэтому хочу, чтобы сейчас, как бы нам не было трудно, мы создали этот мавзолей. Чтобы он был и большим архитектурным памятником, и мавзолеем, достойным памяти Гусейна Джавида. Считаю, что подготовленные проекты тоже необходимо рассмотреть с этой точки зрения. А теперь давайте рассмотрим эти проекты.

***

...Думаю, что нужно сделать так. Я сейчас рассматриваю их все, и мысли у меня путаются. Вы тоже, наверное, так думаете, поэтому невозможно принять окончательное решение. Думаю, что эти проекты нужно положить в соседний зал, чтобы каждый в индивидуальном порядке в течение двух-трех дней приходил и рассматривал эти проекты. Пусть Туран ханум тоже еще раз внимательно рассмотрит их. Я и сам найду время, и, когда никого не будет, посижу один час и еще раз просмотрю эти проекты. Мы снова соберемся через три-четыре дня и примем конкретное решение.

Но я хочу высказать общее мнение. Это мнение состоит в том, что нужно избегать громоздкости и обязательно учитывать тамошнее место. Мавзолей должен быть не очень большим и, в то же время, не очень маленьким. Суть моей мысли такова: могила должна быть внутри мавзолея, и в нем должны быть созданы такие условия, чтобы человек мог зайти туда, постоять и подумать у могилы. Я не сторонник того, чтобы мавзолей был открыт со всех сторон. Созданные в течение истории мавзолеи тоже были не очень закрытыми. Например, мавзолей Момине хатун совершенно закрыт, только откуда-то сверху немного падает свет. Так и должно быть. Только что я вспомнил мавзолей Моллы Панаха Вагифа, потому что он был закрыт, но в то же время отовсюду туда проникал свет. Нужно сделать так, чтобы внутри этого мавзолея была спокойная атмосфера.

Мавзолей не должен быть очень большим. Хорошо было бы там и реалистичное изображение образов из произведений Гусейна Джавида. Считаю, что при взгляде на этот мавзолей снаружи мысли должны быть сосредоточены и внутри него они не должны рассеиваться. Масштаб мавзолея должен соответствовать этому. Авторы этих проектов тоже должны серьезно подумать, и мы немного подумаем. Но нельзя забывать, что этот вопрос должен решиться за три-четыре дня.

В этих проектах мы, несомненно, должны учитывать соответствие их нынешнему времени. В то же время здесь следует учитывать традиции азербайджанской архитектуры и там должны быть ее элементы. Это обязательно. Когда строилось это здание, тоже было так. Авторы проекта здания, в частности Таир Абдуллаев, часто приходили ко мне. Я неоднократно ему говорил, что это здание должно иметь полностью национальный облик. В то время мы неоднократно проводили дискуссии по поводу этих национальных элементов, которые Вы видите на здании. Тогда я заставил его, чтобы хотя бы на двух этажах здания окна были выполнены в национальном стиле. Если бы от меня зависело, в то время я придал бы внешнему облику этого здания еще более национальный колорит. Во всяком случае, считаю, что это здание хорошее, у него красивый внешний вид.

Когда в свое время мы строили здание резиденции (автор проекта этого здания Расим Алиев), я несколько раз приглашал туда Микаила Гусейнова. Я сказал им, что внутри здания необходимо создать национальные орнаменты. Однажды я сказал покойному Микаилу Гусейнову (когда я учился на архитектурном факультете, он был моим педагогом), что в свое время в Ваших книгах были национальные орнаменты, принесите, посмотрим. Затем пришли Микаил Гусейнов и Расим Алиев, я показал им эти орнаменты, которые видел в книге, и попросил высечь их на стене. Было трудно высечь орнамент на мраморных стенах здания резиденции. Вы знаете, что эти орнаменты изготавливают из гипса или из другого материала. Но в комплексе Дворца Ширваншахов все орнаменты высечены на самом камне, и они прекрасны. Так как стены резиденции были из мрамора, это было очень трудным делом. Но они справились с этой работой. Вот так были созданы орнаменты на мраморных плитах стен в залах резиденции.

Хочу сказать, что наши архитекторы консервативны. С одной стороны, они пропагандируют национальные орнаменты Азербайджана, с другой стороны, почему то затрудняются применить их в своей работе. С этой точки зрения я хочу, чтобы мы выбрали один из проектов, объединили, синтезировали и вновь рассмотрели его. Но давайте учтем еще тот факт, что должна быть и современность, и в то же время нельзя забывать и о национальных архитектурных традициях. Чтобы было и красиво, и просто. Когда в красоте есть простота, она становится еще краше.

Поэтому я поручаю Рамизу Мехтиеву, Эльчину Эфендиеву, Фатме Абдуллазаде, чтобы они провели обсуждения, расставили проекты в соседнем зале и все посетители могли их увидеть. Я и сам в спокойное время, вечером, приду и посмотрю. Одним словом, за короткое время мы должны выбрать, определить проект и начать в Нахчыване строительство этого мавзолея. Этот мавзолей должен быть готов задолго до дня рождения Гусейна Джавида, до конца сентября.

Могила должна находиться внутри мавзолея. Омар Эльдаров сейчас продемонстрировал здесь образец архитектуры. Его тоже можно рассмотреть или же подготовить другой образец. Во всяком случае, внутри мавзолея должен быть памятник или бюст. Образ Гусейна Джавида обязательно должен быть внутри мавзолея. Прошу учесть и это. Нельзя, чтобы внутри мавзолея было только надгробье. Помню, в мавзолее Моллы Панаха Вагифа в городе Шуша тоже был бюст поэта.

По этому поводу мы все высказались, а какие трудности имеются в связи с домом-музеем? Кто может сказать что-нибудь по этому поводу?

***

Несомненно, я не ожидал Ваших выступлений и подарков. Но, пользуясь случаем, могу сказать, что мое отношение к культуре известно. И это не просто слова. Своей работой, делами я всегда выражал свое отношение к культуре. В свое время я встречался с архитекторами и испытываю особое уважение к архитектуре. За период своей работы здесь я способствовал развитию азербайджанской архитектуры в строящихся зданиях, создающихся городах. Рассматривая вместе с архитекторами проекты, связанные со строительством и развитием Баку и других наших городов, я всегда высказывал свои суждения. Даже когда строился завод, например, Бакинский завод кондиционеров, я старался, чтобы он был красивым и с архитектурной точки зрения. Те, кто был на этом заводе, видели его ценность с архитектурной точки зрения. Поэтому я обязательно найду время и встречусь с архитекторами.

***

Было время, когда Гусейна Джавида арестовали и все его произведения оказались под запретом. После ареста Гусейна Джавида, и даже после его смерти, он был объявлен националистом, пантюркистом, антисоветчиком. Но произведения Гусейна Джавида остались жить. Прошло время, и мы собрались здесь, чтобы увековечить память Гусейна Джавида, пропагандировать его наследие. Думаю, что и для Азербайджана эти тяжелые дни пройдут. Также как для людей, попавших под репрессию, для их семей, остались в прошлом годы репрессии, какими бы долгими они ни были. Эти семьи, люди были полностью реабилитированы, и даже известны как исторические личности, пропагандируются, вспоминаются с уважением и почтением.

Надеюсь, что и этот тяжелый период в жизни независимого Азербайджана пройдет, и мы будем благоустраивать и строить наши города, поселки, и в целом все. Я найду время и встречусь с архитекторами. А теперь через Вас я передаю свое уважение и почтение, приветствия всем архитекторам Азербайджана.

Выражаю удовлетворение подаренной мне брошюрой. Мне вспомнилась историческая сессия Художественной академии СССР, проведенная в Азербайджане в 1981 году. Я вспоминаю свое выступление там. Это выступление было широко распространено. И даже после этого, когда я был с визитом в Москве, председатель Союза архитекторов СССР убедительно попросил меня, и я там тоже выступил. В то время я вынес на повестку дня вопрос большой ценности азербайджанской миниатюрной живописи. Это действительно так. Если мы обратимся к прошлому, то живопись в Азербайджане появилась в ХХ веке. Однако азербайджанская художественная школа очень богатая, всесторонняя школа, и она тоже является школой миниатюрных рисунков, школой Султана Мухаммеда. Имеется постановление о праздновании 500-летия Султана Мухаммеда. В свое время Керим Керимов издал о нем монографию. Поэтому меня радует возрождение миниатюрной школы в Азербайджане. Желаю, чтобы она еще больше развивалась.

В будущем нам предстоит большая работа в области культуры. Пользуясь случаем, хочу напомнить, что некоторые мероприятия по случаю 500-летия Физули проведены, а некоторые остались. Эльчин Эфендиев, должно быть, является заместителем председателя этой комиссии. Поэтому ты тоже подумай об этом и представь программу о проведении остальных мероприятий. Эти мероприятия тоже следует завершить в этом году. Мы проведем и другие мероприятия. Спасибо.

С азербайджанского языка на русский текст переведен по газете "Азербайджан", 11 июня 1995 года.

© aliyev-heritage.org